Иннокентий Жуков как две капли воды походил на вождя краснокожих: от крупных веснушек до всклокоченных вихров цвета детской неожиданности, от цепких исцарапанных рук – ухватистых грабелек до золотисто-карих глазок-буравчиков, хитрющих и ярких, словно топазы.
Виски у него были выбриты под панка. На тонких загорелых запястьях красовались синие шерстяные напульсники. С красной застиранной майки томно улыбалась полуобнаженная Мерилин Монро, джинсы щеголяли декоративными заплатами, а кроссовки были наимоднейшие – с батарейками и сигнальными огоньками на задниках.
А кроме всего этого, на щеке у младенца Кеши наметанный Катин глаз быстро углядел след женской губной помады цвета «Gold brushed pink».
– Вы насчет Стаськи? Насчет Зеленого? А я знаю, кто его убил, – с ходу выдал этот стильный малыш и важно подбоченился. – А я знаю. Ясно вам?
– Это очень интересно, Кеша. Мы все внимательно выслушаем. Но ты позволишь нам прежде войти? – осведомилась Катя.
– Заваливайте!
Последовав столь гостеприимному приглашению, они вошли в квартиру Жуковых. Обстановка там была добротная, хотя и хаотическая: слишком много телефонов, плейеров, наушников и кассет. С кухни, где явно что-то пригорело, тут же выглянула сморщенная старушка – глухая, как тетерев. Ире пришлось долго кричать ей в самое ухо о том, кто они такие и зачем пожаловали.
А в комнате работал видик: грохотали и палили из кольтов дурацкие «Братья Блюз».
Кеша плюхнулся в кресло, поджал ножки калачиком и потянулся к пульту.
– Вы кто по званию? – спросил он строгим генеральским тоном.
– Капитаны, – ответила Катя смиренно.
– Палить приходилось?
– Приходилось, – она приврала насчет себя, но не насчет Иры.
– Как тетке из ЦРУ из «Конго»?
– Ну, у нее, кажется, лазер был, да? У нас на вооружении такой ерунды не водится. Есть более солидные вещи.
Жук мигнул, вздохнул.
– А что это у тебя на щеке, – в свою очередь, перешла в наступление Катя, – краска акварельная?
– Это? – Жук тыльной стороной ладошки небрежно стер помаду. – А это мы с одной тут лизались до вашего прихода. Любовница моя это.
Катя растерянно взглянула на Иру, но та только усмехнулась. Она вообще говорила мало, с интересом наблюдая за мальчишкой.
– С девочкой, значит, дружишь, это хорошо, – похвалила Катя.
– Да ничего, – согласился Жук просто. – Только дура она набитая. Визжит все время и всего боится. Гусениц боится, ос боится, на «борде» кататься боится, рэп танцевать не умеет. Я ее брошу, пожалуй. Наверное, прямо завтра.
– А Стасик с кем из девочек дружил? – быстро спросила Катя.
– Ни с кем, Зеленый он, – Жук поправил напульсник. – В подвале, как дикий, все в углу сидел.
– Вы, значит, в подвал с ним ходили? В какой подвал?
– Там есть один, – мальчишка уклонился от названия точного адреса. – Да нас ваши менты разгоняли уж сколько раз! Придут как дураки с фонарями, помигают-помигают: «А чегой-то вы тут делаете, а?» А мы там время проводим, музыку слушаем. «А зачем это вам
– Да, как белому человеку в подвале удобнее, – согласилась Катя.
– Ну!
– Кеш, ты, я вижу, человек взрослый и самостоятельный, – она говорила как можно серьезнее. – Знаешь уже про Стасика все. Так вот, я хочу тебя спросить как умного и взрослого: а что ты сам обо всем этом деле думаешь?
Жук подался вперед, недоверчиво взглянул на собеседницу.
– Я ж сказал: знаю я, кто Стаську кончил.
Тут Ира пошевелилась нетерпеливо и спросила:
– Кеш, а где брат твой?
Мальчик только пожал плечами.
– Он что, домой не является?
– Когда как. Утром вроде был.
– А где же его вечером чаще всего застать можно?
– На Арбате, в Москве, на Канатчиках, в яхт-клубе тоже, да мало ли!
– Он что, не работает?
– Так ему ж в армию осенью идти. А там Чечня – секир башка, – Жук говорил все это как бы между
