Лицо его, смуглое, с выдающимися татарскими скулами, резко очерченными бровями и темной полоской усиков, напомнило Никите лицо юного хана из прочитанной еще в детстве пушкинской сказки. Он понял, почему Иванова с таким пылом защищала этого человека. Юзбашев был прямо создан, чтобы возбуждать обожание у розовых, рыхлых и целомудренных блондинок.
Никита представился, предложив Юзбашеву сесть. Тот внимательно оглядел кабинет.
– Я первый раз в милиции, – сообщил он. – Тем более в такой важной, с мраморным подъездом. А что, собственно, произошло?
– Скажите, Константин…
– Русланович.
– Константин Русланович, вы работали на базе НИИ изучения человека в Новоспасском? – задал первый вопрос Колосов.
– Да. А что случилось? С Зоей… Зоей Ивановой что-нибудь? – Кровь вдруг отхлынула от смуглых щек Юзбашева. – С ней все в порядке?
– А почему с ней должно быть что-то не в порядке? – удивился Никита. – Жива-здорова. Но на базе действительно произошло ЧП.
– Какое?
– Кража.
– Кража? А-а… Ничего себе! А что украли?
– Из серпентария змей.
– Ничего себе! – присвистнул Юзбашев. – А я-то, простите, при чем?
– Видите ли, у нас уже есть подозреваемый, – задушевно вещал Никита. – И мы сейчас опрашиваем всех сотрудников базы, как действующих, так и уволившихся, на предмет наведения кое-каких справок.
– А кого вы подозреваете? – спросил Юзбашев с любопытством.
Никита виновато улыбнулся.
– Увы, сказать не могу. Так вы сколько на базе проработали?
– Около двух лет.
– А кто вы по специальности?
– Этолог. Изучаю поведение животных, эволюцию поведенческих структур, изменения в генетических, наследственно закрепленных особенностях поведения, вызванные различными внешними факторами.
– Ясненько, – хмыкнул Никита. – А с какими именно животными вы на базе работали?
– С обезьянами-шимпанзе. В серии опытов принимали участие и змеи. Но я по ним не специалист.
– А что же не довели работу до конца? Почему уволились?
Юзбашев криво усмехнулся.
– Исчерпал все тамошние возможности.
– А в цирке… Что же вы в цирке… Знаете, как-то странно: ученый серьезный и на побегушках при клетках.
– Нормально. Я человек неприхотливый. А в цирке у меня материал интересный: у Полевых, у которых я служу, номер тигры и лошади, хищники и жертвы. И все сосуществуют пока без кровопролития. Чем не тема для изучения эволюции обоюдного поведения животных и изменений, внесенных в него дрессировкой?
– Да, возможно. Вам видней, – согласился Колосов. – Цирк – это здорово. А вот какой зверь, по-вашему, самый опасный даже в цирке?
Юзбашев улыбнулся этому неожиданному вопросу, столь странно звучащему в стенах кабинета, где окно было зарешечено, а на полке красовался Уголовный кодекс.
– Медведь, я думаю, – ответил он после паузы.
– Почему?
– Совершенно непредсказуем. Отличается весьма неровным характером.
– А вот обезьяны-шимпанзе, они опасны?
Юзбашев опустил голову.
– Я в данный момент антропоидами не занимаюсь. Но это обширная тема. Начни мы ее обсуждать, нам с вами ночи не хватит.
– Да, время-время, я понимаю. Отвлекся, – заспешил Никита. – Ну, вернемся к краже. Вы кого-нибудь подозреваете?
– Я ушел оттуда, и все дела базы меня как-то мало волнуют, – сухо ответил Юзбашев. – Я никого не подозреваю.
– У вас ведь там друзья остались, коллеги… Вот гражданочка Иванова… Вы их не навещаете, нет?
– Нет.
– А что так? Работы много?
– Конечно. Новое место, мои исследования – не до поездок как-то.
