Венчание со страхом

– Я приеду в среду в одиннадцать вечера одна, – пообещала Катя. Помедлила, а затем зашагала к остановке через этот темный, душный дворянский вишневый сад.

Пройдя немного, остановилась.

Жуков все стоял у школьного крыльца. Шлем его, черный, без рыцарского плюмажа, скатился с мотоцикла и валялся в траве.

– Что же ты? – крикнула Катя. – Иди к ней. Она же ждет. Иди! – И добавила шепотом: – Щенок бесхвостый.

Глава 23 ЗАГАДКА ЖЕНЩИНЫ

Было семь часов знойного вечера на Яузской набережной, когда в квартиру Мещерского, проигнорировав звонок, кто-то громко и требовательно постучал.

Открыв дверь, Сергей узрел на пороге Вадима Кравченко. Тот отодвинул хозяина с порога, прошел в «географическую» комнату, сел на диван и, достав из кармана джинсов сигареты и зажигалку, закурил.

– Сегодня я ночую у тебя, старик, – сообщил он невозмутимо.

Мещерский тоже сел на диван.

– Снова поссорились? – спросил он.

Кравченко отрицательно покачал головой.

– А что тогда случилось?

– Ничего. Она сказала: «Иди куда-нибудь, сегодня ты мне мешаешь».

– Катя собирается работать? Она же говорила, что не начнет новую книгу, пока…

Мещерский умолк. Кравченко скрестил руки на груди и медленно вытянулся на диване. Сигарета прилипла к его нижней губе.

– Ничего, что я к тебе? Домой не хочу, – сказал он тихо.

Мещерский кивнул.

– И что вы друг с другом делаете? Зачем?

– Свобода, равенство, независимость, творчество, – перечислил Кравченко и усмехнулся, – еще чувство юмора и невмешательство.

– Во что?

– Во все, когда это касается работы.

– Ты сам виноват в этом, Вадя. Ты начал это первый.

– Знаю, – Кравченко выпустил дым колечками, – кажется, я снова начинаю курить.

– Она же в шутку так сказала. Я уверен. – Мещерский вздохнул.

– Конечно, в шутку.

– А ты? Чего же ты? Зачем ты вот так?

– Она пошутила: «Ты мне мешаешь», – сказала она ангельским своим голоском. – Кравченко словно дирижировал сигаретой. – «Иди куда хочешь». А я… я просто правильно понимаю подобные шутки. Чувство юмора… Но скажи мне лучше вот что: почему это чаинки, взятые из одного пакета, ведут себя по-разному? Одни тонут сразу, а другие долго плавают? Я за завтраком вчера заметил в чашке.

– Глупец ты. Ох, какой же ты глупец! Как собака на сене – ни себе, ни другим.

– А ты попытайся.

– Дурак. – Щеки Мещерского вспыхнули. – Еще слово – в морду получишь.

– Вульгарно выражаетесь, князь Мещерский. Очень вам не идет.

– Да пошел ты!

– И ты туда же, – Кравченко перевернулся на живот. На широкой спине его, обтянутой серой футболкой, перекатывались мускулы. Рука с сигаретой безвольно свесилась вниз. – Ну и куда же я пойду?

– Что у вас там с Катей произошло?

– Ничего ровным счетом. Она ездила в Каменск к той девчонке. Вчера торчала весь день на работе. Потом пришла. Ну, все как обычно: ты ее знаешь – очень мило, очень радушно и дружно. Потом я… ну, в общем, что я – это не главное. Она же просто была в этот миг где-то не здесь, не со мной. Сидела, как болванчик китайский над томиком сказок дурацких, и все повторяла фразу из «Маугли»: «Было семь часов вечера в Сионийских горах, когда Отец Волк…» А глаза… Ну, знаешь это ее состояние. В упор она нас всех не видит, когда это находит на нее. Потом вот пошутила со мной… так. Ну а я не стал ей докучать.

– А где же ты целую ночь болтался?

– Нигде. Сел в машину и поехал.

– А днем?

– В офисе. Дела, брат, делишки…

– И не звонил ей? – допытывался Мещерский.

Кравченко снова выпустил дым колечками.