Венчание со страхом

– Странные вы люди, Вадя.

– Я – один.

– Нет, вы оба! – Мещерский тряхнул приятеля за плечо. – А я круглый болван, потому что служу громоотводом между вами. Она же… Катя… Ей же помощь нужна! Она сама только позавчера говорила: хочу, чтобы мы все вместе…

– Раскрывали убийства, – передразнил Кравченко. – Все раскрывали, раскрывали.

– Ничего смешного. Она же чувствует, как вы отдаляетесь друг от друга. Она хочет этому помешать. Но по-иному она не может. Ты сам виноват в этом. Эти ваши отношения – твое детище. Когда она чувствует, что ты не отзываешься, она просто замыкается.

– Она могла бы попросить меня.

– Да не будет она тебя просить! – взорвался Мещерский. – Пора б тебе уж знать ее характер. Она ни о чем таком тебя просить не будет, потому что ты сам…

– Я себя уже не переделаю, Серега.

– А она себя – тем более.

Кравченко оперся на руку и приподнялся.

– Ну было б все дело в мужике, – молвил он горько, – я бы понял. А так…

Мещерский только махнул рукой. Потом спросил:

– Она дома сейчас?

– Вчера сказала, что снова поедет сегодня в Каменск. Дома, наверное, уже.

– А зачем она туда опять собралась?

Кравченко пожал плечами.

– После таких шуток как-то нетактично мне было, старик, интересоваться.

– Ты что, даже не спросил ее? – Мещерский сдернул со столика телефон-трубку и швырнул приятелю. – На, позвони ей. – Но, увидев, что тот не собирается этого делать, повысил голос, что бывало с ним довольно редко: – Я сказал: позвони ей.

Кравченко нехотя набрал номер Катиной квартиры, телефон молчал.

Молчал он и в девять, и в двенадцать, и в час, и в половину второго ночи.

В третьем часу утра приятели спустились во двор и сели в кравченковскую «семерку». У самых ее дверей Мещерский, ежившийся от холода, наткнулся на трупик голубя – недоеденную добычу кошки.

– Смерть производит гораздо более тяжкое впечатление летом, чем в другое время года, – сказал он, прикрывая останки птицы сломанной с куста веткой. – Яркое солнце, буйство природы и холод могилы, и мрак – несовместимы.

Кравченко завел мотор. По пути в Каменск они молчали. Князь видел в переднем зеркальце лицо своего друга: оно словно застыло. В уголке губ Вадима торчала давно потухшая сигарета.

Глава 24 ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ НОМЕР ОДИН

Дни, прошедшие с момента памятного общения с Константином Юзбашевым, оказались для Колосова весьма непростыми. Сложившаяся ситуация требовала принятия ясного решения. Следователь Спасской прокуратуры, ведущий дело Калязиной, склонялся к более мягкому варианту развития событий, явно оттягивая срок привлечения этолога к уголовной ответственности за умышленное убийство. Следователь вполне справедливо требовал веских доказательств, улик неопровержимых и бесспорных. В противном случае прокуратура только пожимала плечами и устало возвращалась к грудам уголовных дел.

Прошли сутки, миновали вторые, третьи. О Юзбашеве не сообщалось ничего нового. Наружное наблюдение докладывало, что объект целыми днями не покидает территорию шапито. Никита терпеливо выжидал, в глубине души отчаянно скучая, как вдруг одно происшествие, случившееся утром в среду, внесло некоторое разнообразие и азарт в атмосферу этой малость затянувшейся охоты за призраком.

Никита сидел у себя в кабинете. Просматривал взятые на проверку у молодых сотрудников оперативно- розыскные дела.

В кабинет, подобно тайфуну, ворвался Коваленко.

– Взяли! – возвестил он с порога. – Геронтофила взяли! Попытка нападения на старуху и – в четвертый раз обломилось!

– Где? – Никита, хотя сердце его и прыгало в груди, вложил в вопрос всю свою выдержку.

– На Красной Даче.

Красная Дача, поселочек, расположенный в двадцати километрах от Клина, славился фабрикой, где производили эмалированную посуду. Опергруппа выехала туда немедленно. И на этот раз пути вели сыщиков в сторону, противоположную Новоспасской зообазе.

Подробности происшествия, сообщенные Колосову начальником местной милиции по телефону, отличались краткостью: накануне ночью на гражданку Тихонову Варвару Филимоновну семидесяти пяти лет, работавшую ночным сторожем упаковочного цеха фабрики, было совершено нападение неизвестного в маске.

Зажав старушке рот, тот поволок ее к складским помещениям, где, как деликатно выразился начальник милиции, «попытался лишить ее одежды и предметов интимного туалета и вступить в половые отношения». Тихонова подняла крик. На ее счастье, мимо складов проходили двое подгулявших рабочих. Нападавший бросил жертву и, как был в незастегнутых штанах, кинулся наутек. Парни догнали его, намяли бока, скрутили, затем позвонили с проходной фабрики в милицию.