одеянии турецкого фасона и кажущемся прозрачным, но все же густом покрывале, казалось, сотканном из золотой пыли или солнечного света и окутывавшем ее тысячами сверкающих звездочек. В руке она держала небольшой жезл из слоновой кости.
Когда она встала перед Волковым, пол под нею закрылся и она заговорила нежным мелодичным голосом:
– Ты не раскаешься в том, сын Земли, что последовал моему повелению и вверил себя подвластному мне духу. Добро пожаловать теперь в мое царство.
– Кто ты? – удивленно спросил Волков.
– Я могущественная фея, повелевающая здесь.
– Не сон ли все это? – пробормотал Волков.
– Нет, это не сон.
Волков поднялся с софы, чтобы преклонить колено перед прекрасной таинственной женщиной.
– Чем мне заслужить твою благосклонность? – спросил он затем, поднося к губам краешек ее покрывала.
– Доверием и повиновением.
– Распоряжайся мною, как бы ни звали тебя, прекрасная фея, как своим рабом.
– Прежде, чем я сделаю это, – промолвила женщина под покрывалом, – я хочу исполнить три твоих желания. Подумай-ка, чего тебе хочется больше всего, но не произноси вслух, пока не будешь уверен, что исполнение твоей просьбы действительно принесет тебе счастье, потому что любое желание, вылетевшее из твоих уст, в то же мгновение будет осуществлено моими джиннами и никакое волшебство уже не сможет отменить совершенное и сделать его несбывшимся. Ты меня понимаешь, надеюсь?
– Понимаю.
– Итак, приказывай моим джиннам.
Волков на несколько мгновений задумался и затем произнес:
– Тогда я хочу для начала устроить пир, каким имел обыкновение наслаждаться великий султан или знаменитый багдадский калиф Гарун аль-Рашид.
Едва Волков успел произнести свое желание, как фея опустилась под землю и в комнату вбежали четыре мавра в турецких национальных костюмах, раздели его и затем облачили в драгоценные восточные одеяния, и едва в вытканной золотом горностаевой шубе и в султанском тюрбане он возлег на ложе, как под звуки великолепной музыки из-под пола поднялся обильно уставленный яствами стол, и мавры принялись подавать ему самые изысканные деликатесы и лакомства, какие только существовали на свете. Одновременно теперь зазвучало пение будто хора незримых духов и стайка очаровательных одалисок, темные волосы которых были заплетены нитками жемчуга, выпорхнула из стен ротонды. Одна часть их, постукивая бубнами, начала исполнять восточный танец, в то время как другая пальмовыми ветвями навевала на них прохладу, а самая красивая из них устроилась на мягкой подушке у его ног, чтобы приправлять его пиршество жгучими поцелуями. Однако стоило ему покончить с трапезой, как весь пестрый рой мигом рассеялся, стол опустился под пол, музыка смолкла, и Волков увидел, что он в ротонде один.
В следующее мгновение кто-то тронул его за плечо, он оглянулся и увидел фею, которая спросила его о втором желании.
– Я себе нравлюсь в роли султана, – сказал Волков, – поэтому мне хотелось бы еще немного поиграть ее.
– Каким образом?
– Приятно наслаждаться изысканной кухней, – ответил Волков, – однако же наказать и заставить страдать тех, кто нас обижает и жестоко обращается с нами, удовольствие не менее лакомое. Я хочу немедленно видеть здесь полковника Мальцана, начальника кадетского заведения, который, как самый последний тиран, довольно в свое время поизмывался надо мной и моими товарищами, и в качестве его повелителя покарать его по своему усмотрению.
– Твое желание будет исполнено, – недолго подумав, сказала фея, – однако моим джиннам потребуется время, чтобы разыскать полковника и доставить его сюда.
– О, мне торопиться некуда, – проговорил Волков и вальяжно вытянулся на ложе.
Фея мгновенно исчезла. Прошло немало времени, молодой султан начал терять терпение.
– Ах, похоже джинны так же нерасторопны, как и наши обычные слуги, – в сердцах воскликнул он.
– Наберись терпения! – призвал неведомый голос сверху.
– Прошу прощения, я больше ни слова не пророню, – заверил Волков.
Внезапно стена поднялась вверх, четверо мавров втащили в помещение одетого в рабское рубище полковника Мальцана и силой заставили его опуститься перед Волковым на колени.
– Ты знаешь, кто я такой? – заговорил Волков, стараясь придать своему лицу выражение кровожадного Нерона.
– Ты Волков, актер на театре... – ответил полковник.
– Нет, Волков, султан... ну, страны, в которой я царствую, впрочем, это к делу не относится. Но знаешь ли ты, что сейчас ты целиком и полностью в моей власти, Мальцан, что ты мой раб?
– Да, я это знаю, – горько вздохнул полковник, который, очевидно, какой-то высшей силой принужден был покориться своей судьбе и даже делать хорошую мину при плохой игре.
– Знаешь ли ты также, что тебя ожидает?
– Я рассчитываю на милость.
– Ты наверняка ошибешься в расчетах, тиран, ибо ты столько раз безжалостно обходился с нами, бедными детьми, – проговорил султан Волков. – Одна могучая фея передала тебя в мои руки, а я не из тех, кто тебя пощадит, жалкий холоп, который должен видеть во мне своего господина и судью.
– Я готов унизиться перед тобой, – робко начал было полковник.
– Куда еще больше ты собираешься унизиться, – язвительно бросил Волков, – когда ты мой раб и валяешься у меня в ногах как собака, которую я могу пинать как захочу? Да, я буду пинать тебя. Пододвиньте-ка его ближе!
Мавры опять схватили злополучного полковника и бросили его к ногам Волкова, который вполне серьезно принялся пинать его как шелудивого пса.
– Ну, что ты теперь скажешь, мерзавец?
Полковник в ответ только вздохнул.
– Это, голубчик, еще далеко не все, – заявил Волков и приказал, – свяжите его по рукам и ногам и хорошенько отделайте его по-турецки палкой по пяткам.
– Ради Бога, Волков, что за дикая мысль, – возопил полковник.
– Ты мой раб? – спросил Волков, поднимаясь на ложе.
– Да.
– Тогда что за разговоры.
Мавры связали полковнику руки и ноги, принесли длинную жердь и прикрепили его к ней пятками вверх.
– Пощади! – взмолился Мальцан.
– Никакой пощады! – засмеялся Волков, в своей большой роскошной султанской шубе чувствовавший себя стопроцентным деспотом. – Задайте-ка ему бастонаду[23] , я буду сам считать.
Один из мавров подошел к жертве Волкова с тонкой тростью.
– Раз! – приказал султан, вытянувшись на ложе.
Трость со свистом рассекла воздух, Мальцан только охнул.
– Два!
Зловещая трость снова опустилась на пятки полковника. При двадцатом ударе он запросил пощады и выглядел уже совершенно плачевно. Однако у Волкова нашелся для него только издевательский смех, и он продолжал преспокойно отсчитывать дальше. Насчитав, вероятно, ударов пятьдесят, он только тогда приказал истязателям остановиться и развязать полковника.
– Теперь поблагодари меня, раб! – повелел Волков, и бедняге пришлось еще и поцеловать ему руку.
– Все, достаточно! – молвил султан после этого, и мавры вместе с полковником в мгновение ока
