Ужас кромешный. А Костя, насколько я успела заметить, был всегда добр и терпелив с ней… – Тут Юлия Павловна чуть запнулась, словно припомнив возмутительную сцену прошлого вечера. – Ну, конечно, когда она не выходила за рамки… И тем не менее я сотни раз слышала от него, что в больницу для умалишенных он сестру не отдаст.
– Вы давно здесь живете, Юлия Павловна?
– С мая. Саша попросила меня составить ей компанию – одной, знаете ли, как-то не по себе в пустом доме. Одинокая, слабая женщина одна на даче, в нынешние-то времена… А я только рада была приглашению. К сожалению, у меня дачи нет.
– Вот и я. – Нина шла по дорожке, точно флагом, помахивая мохеровой кофтой. – Давненько, давненько мы по ночам купаться не ходили. А вы купаетесь, Юлия Павловна?
– Нет. Не люблю воду. А Саша по утрам как рыба полощется. Она ведь в шесть встает. У нее все по часам: пробежка, купание, душ – словом, строжайший распорядок. Молодец она, не то что я, лентяйка. – Юлия Павловна оглянулась: – Антоша, детка, не отставай.
– Это ваш… – Нина колебалась.
– Антоша – сын моих дальних-дальних родственников. Живет сейчас у меня, – любезно подсказала Юлия Павловна.
– Очень серьезный мальчик.
– Да уж. Иногда мне кажется – похож на маленького марсианина – смотрит на тебя и изучает. Но его надо понять. У мальчика очень печальная судьба. Он почти в одночасье потерял и мать, и отца.
– Да что вы! – Нина тревожно оглянулась на плетущегося позади них ребенка. – Автомобильная катастрофа?
– Гораздо хуже… – Юлия Павловна тоже оглянулась, а затем, понизив голос, с видом отпетой сплетницы придвинулась к девушкам ближе: – Мать его – ну, у нас самое отдаленное родство, была женщиной… Худого о покойниках не говорят, но… Словом, это был очень ранний и опрометчивый брак. Они поженились чуть ли не в девятнадцать. Парень только-только училище окончил военное, был офицером. Ну, и сами понимаете – дальний гарнизон – они жили под Ростовом. Замкнутый мирок. Женщины молодые целый день себе предоставлены, пока их мужья на службе, ну и… Короче, выплыла на свет супружеская измена. Муж узнал. И не стерпел. Очень опасно, когда у мужчин горячего нрава оружие под рукой… Он убил из своего… Как это называется – пистолет, который военным на службе выдают?
– Табельное оружие, – подсказала Катя, слушавшая очень внимательно.
– Вот-вот, из этой штуки он и застрелил и жену, и любовника. А это был его сослуживец. Ситуация как в самой пошлой мелодраме, затем трибунал. Отца лишили родительских прав, осудили. Мальчик попал сначала в детский приемник, потом и в детский дом. Местечко там есть такое с трогательным, почти библейским названием – Эммаус. Но что-то там у него не заладилось. Антоша – домашний ребенок. А сами понимаете, какие в детских учреждениях условия. Вот он и начал оттуда бегать. В последний раз аж до Москвы успел добраться, с поезда его милиция сняла. Ну… через органы опеки и детприемник стали родных искать, разыскали меня…
– И вы его взяли на воспитание? – с уважением спросила Нина.
– Нет, пока только вопрос решается. Мы с ним должны познакомиться поближе. Ведь формально требуется его добровольное согласие на то, чтобы остаться со мной. Он уже большой мальчик и сам должен все решить. И потом, я чувствую, он по-прежнему мысленно все еще там, дома. Никак не может забыть родителей. Мать он прямо обожал. И отца тоже.
– Отец получил большой срок? – Катя прикинула в уме: двойное убийство, маленьких сроков за такие дела не дают.
– Кажется, пятнадцать лет. Дурак, какой же дурак… Молодой, безмозглый дурень. Разве стоит все это того, чтобы вот так калечить себе жизнь?
– Но вы хотите Антошу усыновить? – не унималась Нина.
– Я одинока. А годы, знаете ли, уж не те, чтобы жить одной. А тут – живая душа. Но мальчик должен решить сам, хочет ли остаться со мной. Это непременное условие, – тут Юлия Павловна чуть повысила голос.
Мальчик услышал ее. Он, казалось, чуть-чуть оживился: вприпрыжку припустил по бетонке – в просветах меж деревьев уже блестела под луной речка Сойка.
Берег был пустынен и тих. Над водой поднималась легкая дымка теплого тумана. Катя, еще под впечатлением рассказа о судьбе ребенка, следила глазами за мерцающей лунной дорожкой на черной речной глади. На том берегу послышался какой-то шум, плеск.
– Как же хочется купаться! – Нина скинула босоножки, вошла в воду по щиколотку. – Кать, вода как парное молоко! Юлия Павловна, вас не очень шокирует мой вид в купальнике?
– Ниночка, деточка, для вас сейчас не должно быть такой постановки вопроса, что ваш вид кого-то шокирует. Разве можно поддаваться таким глупым комплексам? А все потому, что вы ждете первенца. Когда будете ждать второго ребенка, поверьте, станете относиться к беременности гораздо проще.
– Не знаю, случится ли это когда-нибудь, Юлия Павловна. – Нина уронила кофту на траву, потом стянула через голову футболку. Очередь была уже за шортами.
Тут с реки снова послышался шум и плеск. – Кто-то уже купается. Ну, прямо чистый морж. – Юлия Павловна зорко вгляделась в темноту. – Да это же…
Из воды на берег выходил какой-то мужчина. Катя тоже пригляделась: в свете луны хорошо был виден мускулистый торс, сильные плечи…
– Шурочка, ну и как вода? – крикнула Юлия Павловна.
– Отличная!
Это был тот самый племянник и тезка Александры Модестовны Александр Кузнецов.
– Нина, и ты тут? Вот здорово. – Он, казалось, был приятно удивлен. – Не бойся, не замерзнешь,
