должен был выбирать, в конце концов, нас обоих могли обвинить. Мне следовало принять меры. И я их принял. Я кое-что там убрал – в доме, кое-что подправил, я сочинил версию – простую и практически непрошибаемую – о том, как мы вместе с женой приехали и нашли Лару уже вот такой...
– А на самом деле как ваша жена добралась до Мирного? Она следила за вами? Поэтому в тот день ушла с весьма важного заседания, где должна была выступать? – спросила Лиля.
– Да, она следила и приехала в Мирное на частнике, я кое-как добился от нее – она сказала, что не въезжала на машине в поселок, ума хватило... вышла на шоссе и прошла пешком через лес. Она решила поймать нас с поличным – меня и Лару и... Ей показалось в тот миг, что она нас поймала, но это было не так, произошла чудовищная ошибка. Лара никогда... никогда не питала ко мне иных чувств, кроме как... Она не предавала свою мать. Когда я там прибрался, я вызвал врачей и позвонил в милицию, я сделал вид, что мы только что переступили порог. Врачи «Скорой» увидели мою жену на трупе дочери, она обнимала Лару, словно пыталась поднять ее, разбудить – вне себя от горя. И это не было притворством, игрой. Она действительно сходила с ума. И вот что я вам скажу – я ее не судил тогда, я пытался помочь... И не вам ее судить. Есть вещи, где все это бесполезно, бессмысленно – суд, следствие, очные ставки, прения сторон, экспертизы... есть вещи, где все это не играет никакой роли. Это я вам говорю – судья с двадцатилетним стажем.
– Где орудие убийства? – спросил прокурор.
– Его больше нет, я позаботился, чтобы вы его никогда не нашли, там на рукоятке ножа были ее отпечатки... Набор кухонных ножей мы вместе с Галей купили... в магазине «Все для дома», настоящее немецкое качество, «золинген»... остальные из набора я тоже выбросил. Потом, уже после всего.
– Прочтите и распишитесь внизу, – Лиля подала ему бланк допроса.
Он сосредоточенно прочел.
– Что-нибудь хотите добавить?
– Я сожалею. И я несу свою долю вины за ее смерть. Вы можете думать все что угодно: что я испугался тогда суда, скандала, огласки, испугался за свою карьеру, за должность... Да, тысячу раз да, но и НЕТ. Не дай бог никому стоять перед таким выбором, как я. Это... такая беда... Такие дела, каких ныне стыдимся, потому что конец им – смерть.
– Это что-то из Библии? Вот сейчас вы сказали? – спросила Лиля.
– Да... то есть нет, это «К Римлянам»... Вот, возьмите, тут все верно, я подписал.
Лиля Белоручка забрала протокол и вышла из приемной. Катя проводила ее взглядом – что, вот так срочно понадобилось проверить главу и стих Послания апостола?
Эта последняя фраза Белоусова...
– Будет организован следственный эксперимент с выходом на место, – сказал прокурор. – Там, в Мирном, в вашем доме покажете все, как было тогда, пять лет назад.
ГЛАВА 43
ВНЕ СУЕВЕРИЙ
Они еще не закончили, а она... Лиля Белоручка вышла в коридор – Катя видела, как она плотно притворила за собой двери приемной.
Свет, льющийся из окон...
Звонок мобильного телефона...
Нет, нет, нет, она покинула приемную секундой раньше, словно почувствовала – сейчас, вот сейчас...
Звонок... номер такой знакомый...
Капитан Белоручка осторожно положила протокол на подоконник. Бесполезная теперь бумага... вот сейчас, в эту самую секунду – бесполезная...
Коридор МУРа, где снимали десятки фильмов и сериалов «про оперов»... бесконечная аллея...
Звонок оборвался...
Нет, вот снова, снова...
Свет, льющийся из окон, запертые двери кабинетов, аллея, липы, калитка в кирпичной кладбищенской стене, яма...
Звонок...
– Алло...
– Лилечка...
– Митя? Митька, это ты? Митька мой...
– Ты занята, можешь говорить?
– Могу.
– У меня выходной сегодня, я весь день дома. Вот убрался, как сумел, в квартире... Ты скоро домой?
– Нет, я не скоро.
– А, ну ладно... просто я подумал...
– Ну ты же сам все знаешь, все понимаешь.
– Я все понимаю. Но ты моя жена, и я хочу видеть тебя... хотя бы изредка.
– Давай дома об этом поговорим, ладно?
– Лиля Ивановна!
Шаги по коридору. Помощник дежурного по управлению розыска.
– Митя, ну все, тут меня зовут, я должна...
– Ты вечно всем что-то должна, а мне?
– Митька, подожди...
– Лиля Ивановна!
– Ну что, что? Что там еще?
– Гражданин Кадош... Ну, этот, как его, Скорпион... оккультист...
– Что с ним?
– Из следственного изолятора телефон обрывают. Они не поймут, что это – то ли придуряется, бузит, то ли взаправду с ним истерия. Голову себе пытался разбить об стену, еле-еле они справились с ним, скрутили. Орет благим матом, просит, чтобы в камере его не запирали, чтобы не оставляли там одного!
ГЛАВА 44
ВЕРСИЯ
Прошло совсем немного времени. Лиля... капитан Белоручка вернулась к коллегам. Катя так и не спросила ее – что это ты так внезапно...
А по поводу инцидента во внутренней тюрьме с Кадошем-Скорпионом все решили, что это обычная буза, нервный срыв, запоздалая реакция на все – на задержание, разгром «Ямы», на выстрел, пусть и провокационный, холостой.
На это вообще мало кто обратил внимание, потому что все были заняты другим.
– И какова же ваша версия? – эксперта Сивакова на этот раз спросил уже сам прокурор.
– С чего начинали, к тому и вернулись – «ЗАЗЫВАЛА».
