здание с пульта.
– Кто он вам? – без обиняков спросил опер из МУРа красивую Веронику, когда Хохлов их покинул.
– Мы вместе здесь работаем.
– Ухажер ваш?
– Жених, – девушка, кажется, обиделась.
– Тогда понятно. Извините. Вы продавщица этого отдела, парфюмерного?
– Да.
– Ваша фамилия?
– Петрова.
– Вероника Петрова… Давно работаете в универмаге?
– Полгода.
– И как работа – устраивает?
– Ничего, сейчас выбирать особенно не приходится, тут платят.
– У вас полный рабочий день?
– Полный с девяти, мы обычно приходим к половине девятого, до половины девятого вечера. Универмаг закрывается для покупателей в восемь, но мы еще остаемся на полчаса, на час, это из-за выручки.
– Понятно. И так каждый день?
– Нет, обычно трое суток, потом выходной. Но сейчас моя напарница в отпуске, лето же… В Турцию уехала. Я ее подменяю, а когда у меня будет отпуск, она подменит меня.
– Вчера вы пришли на работу как обычно?
– Да, к половине девятого.
«Интересно, – подумала Катя, – а отчего же она, эта Вероника Петрова, продавщица парфюмерного отдела, сегодня опоздала? Ведь она же опоздала…»
Но опер этот вопрос пока задавать не стал.
– И все шло как обычно?
– Ну да, нормально.
– Много было покупателей?
– Да нет, не очень. Если честно, многие заходят к нам в универмаг только вот сюда, в парфюмерный отдел. Ну в смысле реальной покупки. А на остальное только глазеют, некоторые выше вообще не поднимаются.
– А вот эта клиентка… Сережа, ты с камерой? Поди сюда на секунду, – опер окликнул эксперта- криминалиста, закончившего снимать там, на втором этаже, постель и труп. – Я вас туда подняться не прошу, Вероника… нет необходимости. Но на снимки взгляните. Вы ее узнаете?
– Ой, мамочки… как ее убили? Когда?! А что у нее с лицом?
Свидетельница явно запаниковала.
– Так вы ее узнаете. Вы ее запомнили?
– Блондинка такая… вся из себя… вот ее пальто. Она была без него, когда вошла, держала его в руке, что-то вроде летнего кардигана. И еще на ней туфли были «Кристиан Лабутэн»… Я, помню, подумала, как она на таких каблуках… Как ее убили? Когда?!
– Мы с этим разбираемся. Так когда она пришла? Когда вы ее увидели?
– Почти перед самым закрытием. Времени оставалось минут двадцать. И практически пустой был отдел, я расставляла кремы вон там на полках, когда она окликнула меня, подозвала – причем таким тоном недовольным.
– И что дальше?
– Ничего, она интересовалась новинкой «Диор». – И Вероника пояснила: – Это новая серия кремов от морщин, Шарон Стоун еще рекламирует. И потом она… ну, клиентка попросила сравнить два аромата духов. Новый от «Кензо» и от «Баленсиага». Первый у нас есть в продаже, я дала ей тестер, а второго нет. И она так разозлилась, словно это я виновата. Ну и все. Она ничего не купила.
– И что было потом?
– Ничего. Она ушла из моего отдела.
– Покинула универмаг?
– Я не знаю… нет, кажется, она пошла к лестнице. Да, точно, она поднялась на второй этаж.
– И больше вы ее не видели?
– Нет.
– А другие посетителя в это время были в торговом зале?
– Конечно, не очень много, как обычно перед закрытием.
– Может, что-то подозрительное заметили? Кто-то привлек ваше внимание чем-то?
– Нет. Я находилась здесь, в отделе. Я не могу следить за другими отделами, когда нахожусь на рабочем месте. Мне, во-первых, некогда, а во-вторых, все равно ничего не видно.
– Ясно… А на кого вы, как продавщица, чаще внимание обращаете… ну в смысле покупателей?
– Я не понимаю.
– Стоит время на этого типа тратить или нет – все равно ничего не купит?
– А, это… не знаю, это как-то видно сразу. Я когда только работать начала, путалась. У нас тут правило – каждого, кто заходит в отдел, мы обязаны спросить – могу ли я чем-то помочь. Но порой спрашивать бесполезно.
– Ага, а в тот вечер был кто-то из покупателей… кого и спрашивать было бесполезно, все равно он вряд ли что-то купит?..
– Нет, я ничего такого не заметила.
– Может, какой-то мужчина?
– Сюда к нам мужчины в основном с женами заходят. А так только если Восьмое марта на носу или Новый год.
– Сколько продавщиц работает на втором этаже?
– Обычно трое. Неля в отделе игрушек, это на той стороне. А в отделе одежды Наташа Слонова, моя подруга, кстати, и новенькая… как ее… Лена, но она уволилась два дня назад.
– Это из отдела постельного белья?
– Да, там она стояла. Но уволилась, сказала, что ближе к дому себе место подыскала, она где-то в Митине живет, что ли, ездить далеко.
– И как же отдел белья? Что же, он без продавца остался?
– Наташа Слонова пока что согласилась на две ставки. Ой, да там же вообще почти никого целыми днями. Наверху… Простите, я не должна этого говорить, но… у нас тут не слишком бойкая торговля. Одежда… все эти тряпки-покрывала… Скажите, а как убили эту женщину? Когда? А вдруг ее убили ночью?
Что-то дрогнуло в голосе малышки Вероники при этой фразе. И Катя, лишенная диктофона, почувствовала это, как барометр – малейшее колебание. Интонация… и тут опять что-то скрыто под этой интонацией… Интересно, опер просек?
Нет… упустил…
– По-вашему, это возможно, что покупательница осталась ночью в универмаге, когда тут все закрыли и сдали на охрану?
– Некоторые вещи только кажутся невозможными.
– Как это понимать?
– А что у нее с лицом? Это кровь… красное?
– Она не покупала у вас тут в отделе помаду?
– Нет, я же сказала, она разозлилась… потому что у нас в продаже не оказалось такого аромата, который она хотела. Она не купила ничего.
Итак, Ксения Зайцева, обвиняемая по делу о мошенничестве, в последний день своей жизни не купила ничего…
– А где сейчас ваша подруга Наталья Слонова, из отдела одежды, не знаете? На работу она не явилась.
– Так у нее дочка заболела, Машка. Еще вчера… она так беспокоилась, не могла конца смены
