Никита задушевно. – Вас обеспокоило это, поразило?
Удойко молчал.
– Вас посетили какие-то сомнения, да?
– Да. – Ташист нехотя бурчал себе под нос. – Сомнения.
– Насчет чего?
– Ну, что это они все вдруг пропали. Вы сказали – две женщины, с которыми я был знаком, убиты. Тут и святой обеспокоится.
– Но вы забеспокоились не на свой счет, а на счет своего приятеля, так?
– Так.
– А он?
– Он послал меня на…
Колосов улыбнулся: ташист приврал. В том телефонном разговоре Берберов нецензурных оборотов не употреблял.
– И вас это разозлило?
– Да.
– Очень разозлило?
– Очень.
– И вы устроили разборку в магазине?
– Устроил. Меня посадят? – Удойко впился в Никиту взглядом.
– Видите ли, статья сто двенадцатая УК – нанесение побоев, не в пример более легкая, чем сто вторая – убийство при отягчающих. И срок там мизерный.
Удойко скорбно вздохнул.
– И потом… – Колосов улыбнулся уголком губ. – ВАМ это и любой адвокат скажет. У этой статьи есть одна особенность. Нанесение побоев в результате личных неприязненных отношений обычно относят к делам частного обвинения. А дела частного обвинения при благоприятном исходе обычно прекращаются за примирением сторон.
Удойко хлопал глазами.
– То есть как?
– Ну, если Берберов не будет жаждать вашей крови, а я думаю, ему сейчас будет просто не до вас, он может написать заявление о том, что полностью с вами примирился и не имеет никаких претензий.
– И что? – прошептал Удойко.
– И все. Счастливый хеппи-энд. – Колосов ослепительно улыбнулся. – Это вам и любой адвокат скажет. Только…
– Только что? Что? – Ташист весь обратился в слух.
– Только надо сделать так, чтобы ему стало не до вас. Он сейчас живет, в ус не дует, вас вот послал. А вы ему осложните среду обитания. А как это сделать? – Никита прищурился. – Надо рассказать все то, что вы сейчас рассказали мне, следователю в прокуратуре и, если потребуется, ну, в случае, если он снова посылать вас станет, подтвердить свои показания на очной ставке. Вы меня поняли, Владимир?
Удойко кивнул.
Колосов встал, вышел из кабинета, оставив дверь приоткрытой, заглянул в соседний, где сидели сыщики его отдела.
– Миша, – обратился он к одному, – клиент дозрел, срочно бери машину и вези его к Панкратову в прокуратуру. А вы… – двое уже поднимались из-за стола, – быстро свяжитесь с Ковалевым, узнайте, где сейчас Берберов, и окажите содействие: хоть на веревке, хоть ночью, а чтоб этот старушечий портняжка был у меня здесь сегодня.
Берберова, однако, тащить на веревке не пришлось. Старший оперуполномоченный Ковалев сообщил, что «объект» преспокойненько проводит в магазине очередной показ перед собранием старушек.
Сыщики решили не суетиться и не прерывать это занятное мероприятие.
«Желтая водолазка» провела их в зал. Сыщиков было трое, Ковалев и посланные оказывать содействие. Мнений тоже было три. Один крепился, с трудом сдерживая смех, второй, тут же проникнувшийся к кутюрье уважением, увлеченно следил за демонстрацией, и третий – Ковалев – украдкой зевал. Ему за эти дни все уже успело надоесть.
Предложение проехать в Управление уголовного розыска Берберов встретил внешне спокойно, только зрачки его сузились, взгляд потух, резче обозначились скулы.
– Вас Колосов прислал? – только и спросил он.
В кабинете с зарешеченным окном и множеством телефонов на столе и подоконнике он устало сел на стул и взглянул на Никиту.
– Вы же обещали, что не будет никаких официальных вызовов, – упрекнул он глухо.
– Обстоятельства изменились, – ответил Никита. – Мы вынуждены…
Тут в кабинет заглянул оперативник.
