– Что пусть?
– Пусть приедет князь, это даже лучше. Теперь.
– Игорь, давай я вызову врача.
– Не надо.
– Но ты…
– Я здоров. – Верховцев улыбнулся через силу. – Все в относительном порядке. Где статистка?
– С Лели в карты играет. В подкидного.
– Скажи ЭТИМ – пусть.
Данила направился к телефону. Он был встревожен не на шутку.
– Вы можете приехать вдвоем, – сообщил он Кравченко.
Жаль, что в этот момент он не видел выражения глаз собеседника!
Развязавшись со звонками, Данила занялся приготовлениями к вечеру. Впрочем, приготовления были несложные: кое-что надо поправить, кое-что подновить, а так – все на месте. Одно только плохо.
– Арсеньеву не звони, – сказал Верховцев еще утром. – Все равно он «флоралии» не успеет подготовить. Лели пусть купит цветов как можно больше. Мы поставим их в вазы, рассыплем по ковру. А костюмы останутся те, что есть. Их сбросить тоже легко – там просто надо убрать некоторые детали.
Лели рано утром ездила на Центральный рынок, приобрела там три огромных букета – розы, лилии, хризантемы. Торговец сам донес их ей до машины.
– Куда это вам столько? – спросил он с любопытством.
– На ПОХОРОНЫ. Управляющий нашего банка попал в автокатастрофу, – объяснила она.
– На иномарке небось гонял. Они все щас, как сумасшедшие, по третьей полосе летят. На тот свет.
Цветы появились, однако Данила все хмурился: ему как-то все не нравилось сегодня. День какой-то идиотский – такая спешка, у Верховцева вон спина болит, «флоралий» нет, и Олли какой-то странный. Ночью глаз не сомкнул. Сидел на подоконнике, смотрел как дурак на луну. Данила увидел у него сигарету – отнял, дал подзатыльник. Он не выносил, когда от кого-то (не от него) несло табаком. Да и Олли вообще не курил никогда!
– Дань, – позвал Олли, – помнишь, как мы в Питере жили?
– Конечно, помню.
– Как ты к нам первый раз пришел, дед еще с тобой спорил о чем-то…
– О политике, кажется.
– А потом как мы его хоронили…
– И это я помню.
– Ты мне еще сказал: теперь я всегда буду с тобой.
– Я помню все. Никогда ничего не забываю, в отличие от некоторых.
– И я не забываю.
– Иди спать.
– Я выпил кофе на ночь.
– Зачем?
– Так. – Олли пожал плечами. Смотрел в окно.
В девять вечера начали одеваться и гримироваться, все было как в прошлый раз. Статистка так и вертелась юлой на стуле, пока Лели наносила краску ей на лицо.
– Ну, поддадим им жару! Щас они у нас к потолку подскочат! Правда?
Лели потрепала ее по плечу.
– Не крути головой, мне вот тут подправить надо.
– У меня сердце бьется! Как хронометр!
Олли прохаживался по Залу Мистерий в костюме Саломеи. Данила, уже одетый, растапливал камин, зажигал светильники. Олли, не мигая, глядел на огонь – яркий-яркий, аж глазам больно.
– Ну, ангелок, не оплошай. – Аня стояла сзади, покачиваясь на каблучках. – Толкай меня вежливенько, толкай любовно. И не очень наваливайся. Я сверху не люблю.
Кравченко и Мещерский ехали в Холодный на «БМВ» – Вадька позаимствовал в гараже Чугунова.
– На вот. – Кравченко обернулся и протянул приятелю пистолет.
Мещерский повертел его.
– Газовый, только дохликов пугать.
– Других нам не разрешают.
– Вам не разрешишь, как же!
