Верховцев застонал и закрыл лицо руками. Сутулые плечи его, облаченные тонкой шелковой рубашкой, судорожно вздрагивали. Данила вышел из комнаты на цыпочках.
Прошел всего один день. Страсти понемногу утихли. Наступил звездный погожий мартовский вечер и…
– Игорь, мы едем? – спросил Олли, входя в кабинет Верховцева. Он на ходу застегивал синюю замшевую куртку.
– И ты тоже? – спросил тот.
– Я буду тебя утешать и развлекать, – засмеялся Олли. – Смотри, что Данила купил тебе.
Вошедший следом Данила нес большую коробку – стереосистема.
– Лазерная, последней модели, – сказал он. – А это диски. Фредди.
Верховцев вяло разглядывал подарки: Меркьюри и группа «Queen».
– Спасибо. Очень тронут.
– Машина у подъезда, – усмехнулся Данила. В холле их провожала Лели. Она вышла из ванной в махровом халатике. Черные волосы ее были стянуты на затылке малахитовой лентой, на смуглом лице лежал толстый слой крема.
– Вы привезете это сюда?
– ЭТО? – захохотал Олли. – Что ЭТО? О чем ты, госпожа принцесса? Лели не удостоила его взглядом. Данила наклонился к ней, пальцем мазнул по щеке крем, попробовал на вкус.
– Маска? Питательная? На меду или на клубнике? – осведомился он деловито.
– Это грязь Мертвого моря, замешанная на сперме кашалота, – ответила Лели. – Разглаживает все гримасы жизни и выводит все клейма порока, милый наглец.
– Кашалота? Ну, это уж чересчур. – Данила гляделся в огромное зеркало, украшавшее стену холла. Поправил белое шелковое кашне, застегнул кашемировое пальто. – Я похож на коварного соблазнителя, Лели? Мне предстоит сейчас соблазнить одну христианскую душу.
– Ты похож на Раскольникова. Только без его фирменного топора. – Она повернулась и направилась в спальню. – Когда вернетесь? Когда прикажете приготовить ванну?
– Только положи побольше кристалликов, – попросил Олли. – Запах хвои отобьет весь этот вокзальный аромат.
Верховцев сел в автомобиль последним. Этот джип он купил недавно по настоятельной просьбе Данилы. Прежде у него, кроме «Феррари», был неброский серый «Рено». Он приобрел его в автосалоне исключительно из-за своего благоговения перед Жаком Ивом Кусто. Концерн «Рено» являлся спонсором одиссеи знаменитого мореплавателя. Машину Верховцев сначала водил сам, но, так как боли в позвоночнике усиливались, вынужден был передать руль Даниле. А тому «Рено» отчего-то не нравился.
– Багажник маловат, Игорь. Понимаешь? Здесь должен быть вместительный багажник. Очень вместительный.
В конце концов «Рено» сменили на джип, а кроме этого, Верховцев приобрел еще белые «Жигули»-»девятку». Они стояли в гараже на Киевской. Данила пользовался ими редко. «Они не должны примелькаться», – говаривал он.
– Поехали. – Верховцев нажал кнопку и опустил боковое стекло. Данила тронул машину с места. Затем протянул руку и включил магнитолу: Фредди Меркьюри – «Любовь убивает».
Они ехали по тихим, сияющим огнями улицам центра.
– Время детское – всего половина десятого, а уже ни души, – вздохнул Данила. – Чудеса в решете: город словно вымирает. Здесь поворот разрешен?
– Да. – Верховцев смотрел на проплывающее мимо здание американского посольства. – По Кольцу можно ездить только ночами, днем здесь такое столпотворение…
Они миновали Таганку, новое здание театра и въехали в туннель.
– А вот здесь поворот не разрешен, – сообщил Данила. – Я припаркую у метро, пройдем через этот сквер, ладно?
Они вылезли из джипа, Данила замешкался, включая сигнализацию. Перед ними расстилалась пустынная привокзальная площадь-сквер, украшенная посередине гранитным памятником-тумбой. В темноте (фонари горели через один) Верховцев не разобрал, что это за символ и в честь чего он здесь воздвигнут. Вдали виднелась ярко освещенная громада Павелецкого вокзала. Там кипела жизнь.
– Нам не сам вокзал нужен, нам вон туда, налево, – сообщил Данила. – Там тоже скверик, а в скверике музей бывший, где прежде поезд Ильича стоял.
– Кого? – удивился Олли.
– Ну, депо, где стоял траурный поезд, привезший тело Ленина в Москву. Депо закрыли, что с музеем, не знаю. В скверике сейчас что-то строят, а в вагончиках живут наши друзья. В общем, та, которая нам нужна, живет там.
Верховцев покашлял. Он не был настроен сейчас на ссору. И правда, сначала надо посмотреть, а вдруг действительно блеснет в навозной куче жемчужное зерно?
– Пошли, – сказал он и поднял воротник пальто. Сделал он это чисто машинально – мартовская ночь была теплой, даже душной.
Они шли через сквер. Верховцев мурлыкал про себя мелодию только что прослушанной песни. В ночной тишине на мокром тротуаре гулко отдавались их шаги.
И вдруг откуда-то сбоку из темноты послышались всхлипы, вздохи, а затем протяжный стон. Кто-то
