– Что такое?
– Я просто схожу с ума! – Ира медленно стянула с шеи шелковый шарфик, сделала из него петлю и посмотрела сквозь нее на подругу.
– Подожди, что случилось?
– Я еду за отсрочкой, – обреченно изрекла Ира.
– Сегодня? – Катя даже привстала от удивления. – Там сегодня же короткий день, и потом… перед праздником…
– Перед праздником! – передразнила Гречко. – У кого праздник, а у кого… Эх!
– Да что случилось? Почему такая спешка?
– Да потому, что его надо срочно класть в тюремный госпиталь, а без продления срока содержания под стражей его туда не берут, а у него может начаться перитонит, а сегодня отсрочки в прокуратуре не подписывают, и я… – Она всхлипнула.
– Подожди, не реви. – Катя обняла ее за плечи. – Ты расскажи по порядку.
– Потом. – Ира вытащила носовой платок, высморкалась. – Сейчас куратору надо звонить, в ноги кланяться.
– Кто у вас куратор?
– Журавлев.
– Ну, мужчина же. Может, у него и не короткий день сегодня. И вообще с какой стати короткий? – встрепенулась Катя. – Отсрочка на каком основании?
– В связи с болезнью обвиняемого, внезапной, – всхлипнула Ира.
– Звони скорее! А то зампрокурора куда-нибудь под праздник ускачет, – засуетилась Катя. – Подпишет. Никуда не денется. У тебя там какой по делу срок ареста?
– Два месяца.
– Дадут до шести.
– До шести! – фыркнула Ира. – Тут на год теперь надо брать, а то и на два.
Она вытерла слезы и подсела к телефону, Катя деликатно выскользнула из кабинета. Если Ире суждено унижаться перед высоким прокурорским начальством, пусть это произойдет без свидетелей. Вернулась она минут через десять. Ира пудрилась у зеркала. Лицо ее было грустным, но спокойным.
– Ну что?
– Ничего.
– Что сказали в прокуратуре?
– Велели подъехать в половине третьего. Они там женщин своих поздравляют, сейчас не до меня.
– Подпишет? Зампрокурора подпишет?
– Вроде да. Поздравит своих дам, секретарш, подарит им цветы, духи, а я… а мне… – Она махнула рукой.
– Пойдем, – решительно сказала Катя.
– Куда?
– В буфет. До половины третьего еще куча времени. Самое милое дело – обедать и пить кофе. И потом, я по тебе так соскучилась, Ирочка, как здорово, что ты приехала! Мы сейчас посидим, поедим, потом я тебя провожу в прокуратуру, а потом поедем ко мне. Праздник сегодня или не праздник?
В главковском буфете она усадила Иру за угловой столик, а сама отправилась за снедью. В буфете было шумно и людно. У стойки выстроился длинный хвост очереди. Однако Катя успела заметить в самом ее начале Стасика Перепелкина со товарищи – автотранспортный отдел. Они галантно пропустили ее вперед.
Катя хищно загребла как можно больше сладкого и вкусного: пирожные-корзиночки, пирожные- трубочки, два молочных коктейля, два ванильных мороженых и бутылку пепси.
– Куда столько? Лопнем, – осудила ее Ира.
– Надо подсластить жизнь, Андревна. – Катя сгрузила добычу на стол. – Ты сама ругала меня за посты. Забыла?
Они пили газировку, уплетали пирожные. Крем в них, на Катин искушенный вкус, был слишком приторным и жирным.
– Так что все-таки произошло, Ира?
– Мне везет, как всегда, – вздохнула Гречко, синие глаза ее подернулись влагой. – То Голоруков издевался, а теперь вот Удоденко.
– Кто?
– Удоденко. Бомж, воришка. Украл в «Тканях», что на привокзальной площади, скатерть стоимостью аж в шестнадцать тысяч рублей. Схватил с прилавка и сунул под ватник. Кассирша заметила, кликнула постового, взяла, как говорится, с поличным.
– Но это же мелочевка. Почему эту ерунду тебе подписали? У вас что, стажеров нет?
– Я разбойное нападение на водителя как раз в суд сплавила, в моем деловом списке брешь
