мужчины признание своих достоинств, во-вторых, она должна почувствовать его силу и осознать, что может оказывать на эту силу влияние, а в-третьих, женщина должна убедиться воочию, что один ее взгляд сводит мужчину с ума. Если вот эти три условия выполнены, в ее сердце наступает рай и птички поют на ветвях души нежной креолки.
– Ну, это спорно, Вова, – философски протянул Могиканин. – Мы все-таки более животные, чем ангелы. Нам бы к матрацу поближе.
– А я и не утверждаю, что эти вещи пригодны для всех женщин, – усмехнулся Вовочка. – Это только для богинь, тех, кто толк понимает. Плебеек я трахаю по три зараз. И потом, не каждому мужику дано, Паша, сочетать в себе умение выполнить сразу все три сверхзадачи.
– А тебе дано? – спросила Катя.
– Мне дано. За это мне и платят сто баксов в час. Не надо меня убивать взглядом, товарищ ревнивец, – улыбнулся он Мещерскому. – Я пьяный болтун и неврастеник. Я ловлю солнце в луже воды.
– Нам пора. – Мещерский поднялся и взял Катю за руку.
Она тоже встала. Вовочка медленно поднял голову и посмотрел на нее снизу вверх.
– Паш, тебе можно как-то позвонить? – спросил Мещерский. – Это на тот случай, если мы насчет «Ящерицы» надумаем.
– Позвонить? – Могиканин-Кролик аж подпрыгнул. – Слушай, браток, ты давай, поспособствуй, а? А позвонить… У меня телефона-то отродясь не водилось! Я ж тут целыми днями торчу. А если не тут, то на Арбате. Сразу за зоомагазином лавчонка есть – это наша штаб-квартира. Спросите меня, сразу скажут, где я, и все передадут.
– Договорились.
– До свидания. – Вовочка все смотрел на Катю снизу вверх. – А куриная кровь, милая девушка, выглядит так же, как и человеческая.
– Это ты к чему? – насторожилась Катя.
– Так. – Он закрыл глаза. Голова его свесилась на грудь.
– Готов, – засмеялся Могиканин. – Щас я его в логово сволоку. Да вы не обращайте внимания на его трепотню. Спивается он потихоньку, вот и все.
В машине по пути на Фрунзенскую Катя и Мещерский горячо обсуждали увиденное и услышанное.
– Итак, давай рассуждать, что подходит, что не подходит. Помещение есть – раз, машина «Москвич» – два, явные эротические заскоки – три, возможность использовать какое-либо металлическое орудие – четыре, возможность легко скрыть следы – пять. Не подходят только приметы убийцы Лавровского – высокий рост и ФИЗИЧЕСКАЯ СИЛА. Он коротышка и не Геракл. Это все, что касается Паши-скульптора, – перечисляла Катя. – А насчет его дружка следующее: здоровый, высокий, с завихрениями. Есть помещение, возможность скрыть следы. Опять же кровь куриная, которая, по его собственным словам, так с человеческой схожа. Нет только одного – транспорта для вывоза трупов. И тот и другой знали и Свету, и Лавровского, общались с ней по крайней мере почти ежедневно, и оба…
– И оба привели ее к какому-то третьему, которого мы пока не знаем, но которого столь красноречиво нарекли геронтофилом, – продолжил Мещерский.
– Это может быть просто ловкий ход коротышки скульптора: дать ложный след, отвести подозрение от себя и своей мастерской, – сказала Катя.
– Возможно, и так. Но… вся беда, Катенька, в том, что мы с тобой ди-ле-тан-ты. Да-да. – Князь вздохнул. – Увы, во всем. В криминалистике, в психологии.
– Ерунда, – отмахнулась Катя. – Профессионалы-то вот уж год сидят, а ничего путного сделать не могут. И профессионалы таких по сто лет ищут что у нас, что за границей. Чикатило вон десять лет вычисляли, за Головкиным шесть лет вслепую ходили, в Америке за Гейси одиннадцать лет охотились, за Гейном – семь. Так что тут мы, Сереженька, со спецами-то на равных играем. Да и спецов-то этих особо не видно. Один великий следователь Бакин в прокуратуре, да ему не до нашего урода.
– Фактически подозреваемых уже несколько: эта вот троица с одним неизвестным, актеры «Рампы», окружение магазина «Писк», которое предстоит еще изучить. – Мещерский проводил взглядом обогнавшую их на Комсомольском проспекте иномарку.
– Из такого количества подозреваемых маньяка вычислить проще, – не сдавалась Катя. – Их вон из всего мужского населения целого города порой выделяют: из нескольких тысяч, а то и десятков тысяч. А тут трое вообще как на ладони – установи наблюдение и следи. Проще пареной репы. – Трое… ну, пока что двое: скульптор и удовлетворитель с куриными потрохами, – молвил Мещерский, тормозя у подъезда Катиного дома. – А двое не могут как-то…
– Нет, – оборвала его Катя. – Все утверждают, что объединиться такие не могут, Сережа.
– Кто утверждает-то? – спросил Мещерский недоверчиво.
– Все. – Катя нетерпеливо заерзала на сиденье. – Все твои любимые профессионалы. Такой – всегда одиночка.
– Значит, мы ищем одиночку, – неопределенно протянул Мещерский.
– Вот именно. – Катя открыла дверь, собираясь вылезти из машины.
– Одиночку… Ишь ты. «Ящерица на суку…»
– На сосне.
– Что?
– «Ящерица на сосне».
– Да… Ну ты завтра как? – спросил он. – Дома?
– Нет, мне на работу надо.
