однокомнатную. После освобождения в коммунальной жил, его родственники туда выпихнули. А там еще две семьи, дети маленькие. По правилам нельзя. Дали ему, как туберкулезнику, отдельную. Насчет взятки это он так, дерзит Кольке. Там по квартире было совершенно законное решение вынесено.
– Жаль его, – сказала Катя. – На вид он совсем не злодей. Задерганный какой-то. А что за контрабанду он возил? Где? Через границу, что ли?
– У них группа была организованная. Согласно материалам дела, туда разные люди входили – и торгаши, и спортсмены. В конце восьмидесятых привозили из-за рубежа технику – телики, видео, магнитофоны и все такое. И в одну комиссионку загоняли втридорога. Правда, за деревянные рубли, – Никита хмыкнул. – Сейчас об этом и говорить-то даже чудно. Как во сне все было.
– А он за этот сон восемь лет отсидел в тюрьме, – сказала Катя. – Зря вы так с ним. Этот твой Свидерко такими вот разбойничьими методами убийцы не найдет.
– Какими методами? – Колосов задумался на секунду. – Значит, тебя не устраивает такой подход к работе по этому делу?
– А тебя он устраивает? – Катя отвернулась к экрану. – Дай до конца дослушать.
Литейщикова ей было просто жаль.
Свидерко. Ну, значит, ты не хочешь нам помочь в этом деле? Не желаешь, значит, ценить доброго к себе отношения?
Литейщиков. Я, начальник, наседкой вашей сроду не был. Когда на нарах сидел, не сломался, не прогнулся под вас. А сейчас я вольный, начальник. Человек и гражданин, с паспортом, с пропиской. Так что иди ты от меня… Ищи информатора себе в другом месте, может, найдешь. Сейчас сук много развелось. А меня не пугай. Я плевать на твои испуги хотел, понял? А наезжать на меня снова начнете, я жалобу прокурору напишу. Я свои права знаю. За восемь лет кодекс назубок выучил.
Колосов выключил телевизор.
– И это все? – спросила Катя. – И больше по убийству у вас ничего нет?
– Еще список есть вот этот и снимки кой-какие, – Колосов кивнул на папку. – Ну и что скажешь?
– Ничего, очень плохо. Садись, «два». Если это действительно все, то, Никита, это у вас в перспективе «глухарь». Висяк.
– А почему так категорично?
– Потому что такое дело требует особого подхода. Я, конечно, не знаю всех деталей, но даже после этого медвежьего допроса это ясно как день.
– Тебе уже все ясно. Правильно. А детали узнаешь все, если согласишься…
– Что?
– Помочь.
– Кому? – Катя внимательно следила за Колосовым. Внешне начальник отдела убийств был сама серьезность. Только вот в глазах прыгали какие-то искорки, какие-то чертики лукавые. «Сейчас снова спросит, когда Вадька приедет», – решила Катя.
– Свидерко надо помочь. Без нас он это дело не потянет. Без нашего опыта, без мышления нестандартного, без творческого подхода к фактам. – И снова было непонятно, говорит ли Колосов серьезно или придуривается. – Я вот думал, как ему помочь, а? А сейчас вот тебя послушал, и меня осенило, в натуре.
– В самом деле? – Катя поднялась. – С чем тебя и поздравляю, Никита. Но мне пора. Меня своя работа ждет.
– Катя, – Колосов тоже поднялся. – Катя… Ладно, это все так, глупости, зубоскальство, а если честно… Я рад, что наши мнения совпали. Я услышал от тебя то, что хотел. То, о чем и сам думал. Но мне этого сейчас мало. Катя, мне нужно, мне необходимо, чтобы ты мне помогла.
– Так бы и сказал сразу. А что, у тебя есть по этому делу какой-то план?
– Я тебе сейчас все расскажу. Мы все обсудим и подумаем. А потом поедем в отделение на Сокол. И заодно по пути дом посмотрим. С начальством я уже договорился – и с моим, и с твоим. Я думаю, все это у нас займет не больше недели, максимум десять дней. Только тебе надо будет как-то все самой объяснить мужу. Ну, в этом Серега Мещерский тебе поможет, он объяснения на себя возьмет, я его уже просил, он обещал.
– А что я должна буду мужу объяснить? – тревожно спросила Катя.
– То, что ты временно переедешь на другую квартиру. В интересах дела.
Катя потеряла дар речи. Дар этот к ней так и не вернулся, а потерялся почти окончательно, когда в отделении милиции на Соколе Колосов и Свидерко, перебивая друг друга, как Добчинский с Бобчинским, пересказали ей суть своего ПЛАНА.
Поначалу он показался Кате почти бредовым. Затем она несколько изменила свое мнение, стараясь убедить себя, что все совсем не так глухо и безнадежно и что в оголтелом оперативном авантюризме есть своя логика и смысл.
А затем она впервые увидела ДОМ. И вошла в его двери, под его крышу. И поняла, что время подобно реке, для того, чтобы прикоснуться к тайне, не надо отправляться за тридевять земель. Достаточно перейти на другую сторону Ленинградского проспекта, когда на светофоре зажжется зеленый свет.
Глава 13
Новоселье
Колосов сказал: все это дело займет от силы неделю, максимум дней десять.
Катя стояла во дворе перед домом. Они с Мещерским на его машине только что приехали на Ленинградский проспект. Было пять часов вечера, но уже стемнело. И холодно тоже было, как на Северном
