Рабочие-украинцы на берегу пруда забивали под чутким руководством охрипшего от усердия и ругани Дениса Малявина какие-то сваи в раскисший грунт.
– Особого расцвета усадебно-парковый комплекс Лесное достиг уже в первой половине восемнадцатого века, когда полновластной хозяйкой поместья стала сестра вице-канцлера императрицы Елизаветы Петровны Мария Бестужева. Лесное досталось ей по наследству от ее первого супруга, любимца и сподвижника Петра Первого Павла Ягужинского, – тоном провинциального экскурсовода-сказителя вещала Наталья Павловна Филологова. – После его кончины Мария, урожденная Головкина, вышла замуж за Михаила Бестужева, и примерно с 1728 года она начала регулярно посещать свою подмосковную вотчину Лесное. При ней перестраивается само здание усадьбы, возводятся многочисленные хозяйственные постройки, флигели. Разбивается на английский манер обширный парк. Здесь появляются пруды, летние и зимние павильоны, гроты. Вот эта аллея, по которой мы с вами сейчас идем к так называемому Царскому пруду…
Катя помнила, как они, спотыкаясь, брели по аллее. И, несмотря на свой крайне запущенный вид, эта старинная аллея была прекрасна: по бокам вековые дубы и липы, как стража в осеннем уборе. Только вот под ногами словно кроты нарыли вековые ходы.
– Аллея оканчивалась у павильона, носившего название «Версаль», – продолжала Наталья Павловна. – Сейчас, как видите, от него сохранился только фундамент, но…
– Именно этот павильон я хочу восстановить по старым гравюрам и чертежам, – перебил ее Салтыков. – Работы начнем уже на следующей неделе. Думаю, до зимних холодов мы успеем подвести туда все коммуникации, а может быть, и стены возведем. Это будет, по моим планам, нечто вроде музыкального салона. Сережа, через год ты не представляешь – аллея в подсветке, окна павильона смотрят на зеркальную гладь воды, и музыка, музыка – струнный квартет играет Моцарта, Гайдна, праздничный фейерверк…
– На противоположной стороне пруда вы можете видеть павильон «Зима», – снова подхватила Наталья Павловна. – В первоначальном виде с восемнадцатого века он не сохранился, неоднократно перестраивался владельцами усадьбы как гостевой павильон. Последняя перепланировка датирована 1913 годом. Павильон дожил до наших дней, сейчас ведется работа по реставрации его фасада и стен.
– Потому сохранился, что здесь, как я слышал, при больнице лаборатория была, – перебил Наталью Павловну Иван Лыков. (Катя вспомнила: он догнал их уже у пруда. А до этого уходил к своей машине, припаркованной у центрального подъезда, – старому «Форду». Вытащил из багажника ящик вина. Вытащил и, несмотря на испуганно-жеманные причитания Долорес Дмитриевны: «Ах, Ванечка, что вы, куда вы столько!», отнес в жилой флигель.) – Лаборатория была для анализов, – Лыков хмыкнул. – Мочу тут в пробирках исследовали под микроскопом на сахар.
– Иван, эти подробности можно и опустить, – сухо перебила его Наталья Павловна. – Мы рады, что уже в этом году реставрационные работы в павильоне «Зима» значительно продвинулись. Внутренняя отделка еще впереди.
– В этой самой «Зиме», – снова вклинился Лыков, указывая Кате на маленький домик в голландском стиле, – мой прапрадед Викентий Федорович, служивший в Преображенском полку, в одна тыща девятьсот четвертом пустил себе пулю в лоб, застукав свою обожаемую невесту княжну Нину Николаевну Мещерскую в страстных объятиях старшего сына владельца усадьбы Константина Романовича Салтыкова. Говорят, мозги из его простреленного гвардейского черепа брызнули прямо на парижский туалет от Пакена княжны Нины.
– Во внутреннем декоре павильона в последние годы перед революцией преобладал стиль модерн, но мы будем восстанавливать интерьер восемнадцатого века по сохранившимся в архиве Романа Валерьяновича старинным описаниям и рисункам, – пояснила Наталья Павловна. – Сейчас мы как раз над этим кропотливо трудимся.
– Мне хочется, чтобы Лесное обрело свой первозданный вид и стало вновь таким, каким оно было двести лет назад при Марии Бестужевой, – Салтыков мечтательно улыбнулся.
– Да, это был очень интересный, насыщенный бурными событиями период в истории усадьбы, – сказала Наталья Павловна. – Мария Бестужева и сама была яркой исторической личностью. Ее судьба была блистательна и трагична.
– Трагична? – удивилась Катя. – Почему?
– Уже в зрелом возрасте она занимала блестящее положение при дворе и как сестра вице-канцлера, и как фрейлина тогда еще молодой императрицы Елизаветы Петровны активно занималась политикой, интригами. Волей случая она оказалась замешанной в дворцовый заговор, составленный в пользу Иоанна Антоновича, поддерживала противную Елизавете партию Лопухиных. За что в конце концов сурово поплатилась, – Наталья Павловна вздохнула. – Все проходит – и земная слава тоже. Последствия открытия заговора были ужасны для всех его участников. Главная противница Елизаветы – Лопухина получила дыбу и кнут. Палач отрезал ей язык на эшафоте. Такая жестокость в просвещенный век была вызвана тем, что Лопухина, помимо всего прочего, вызвала еще и женскую ревность Елизаветы к своей красоте. Та была беспощадна ко всем сторонникам Лопухиной, в том числе и к Бестужевой. Ее, сорокалетнюю фрейлину, мать семейства, не спасло ни положение ее брата, ни ходатайства дочери. Она была публично бита на площади батогами, и ей тоже должны были отрезать язык. Но на эшафоте она успела сунуть палачу алмазную брошь, и тот только сделал вид, но не коснулся ее лезвием. Бестужева была лишена состояния и сослана в Сибирь. До самой смерти она лелеяла надежду на возвращение, но так и умерла в ссылке. С ее кончиной Елизавета лишилась лютого врага, потому что Бестужева была натурой деятельной, решительной и мстительной и умела ненавидеть.
– И естественно, такая колоритная личность не могла не наложить свой отпечаток на это удивительное место, – произнесла до этого момента хранившая молчание Долорес Дмитриевна Журавлева. – С именем Бестужевой в Лесном было связано немало легенд. Мы надеемся, – она улыбнулась Салтыкову, – что туристам и будущим гостям Лесного они будут небезынтересны.
– С чем же связаны эти легенды? – спросил Мещерский.
– Ах, боже мой, ну с чем же еще могут быть связаны сельские предания – с кладом, конечно, – с досадой, как показалось Кате, ответила Наталья Павловна. – С зарытыми сокровищами. По легенде, перед самым своим заключением в Петропавловскую крепость Мария Бестужева, узнав от верных людей, что заговор раскрыт, готовилась бежать к родственникам своего первого мужа в Курляндию. Для побега она собрала ларец с фамильными драгоценностями и надежно спрятала его здесь, в своем любимом Лесном – подальше от враждебного и ненавистного Петербурга. Но ее взяли под стражу, подвергли наказанию и по указу императрицы выслали в Сибирь. Драгоценностями своими она так и не сумела воспользоваться. По той же легенде, ее дочь, блиставшая при дворе, несмотря на опалу матери, после ее смерти организовала здесь, в имении, поиски клада. Но они ни к чему не привели. Легенда гласит, что тот клад был заговоренный. А просто так такие клады никогда никому в руки не даются.
