– Она приехала вместе с Салтыковым в управление. Представилась его переводчицей. Якобы он по- русски плохо изъясняется.
– Что за чушь? И Никита позволил ей присутствовать на допросе?
– Позволил. По каким-то своим соображениям, – ответила Катя. – Возможно, этим самым он допустил ошибку. Поэтому-то и разговор у них вышел какой-то чудной. Не для протокола в уголовном деле. А нам с тобой, Сереженька, видно, снова придется Никите помочь. Я запись допроса сейчас послушала и прямо духом упала. Без нас с тобой он точно не справится – не то это дело.
– Не падай духом, но и наши возможности не переоценивай, – сказал Мещерский. – Что же все-таки происходит у Романа? С виду в этом Лесном – полнейшая идиллия.
– В тихом омуте, Сереженька… Нам с тобой в омут этот предстоит, видно, снова нырнуть, – Катя вздохнула, помолчала. – Колосов скажет, когда ехать. Но если честно, после таких убийственных новостей меня что-то совсем не тянет к твоим дальним родственникам.
Простившись с Катей, Мещерский сидел, бездумно рисуя на листе бумаги чертиков. Он был у себя в офисе. В турфирме «Столичный географический клуб», как всегда после сезона летних отпусков, наступило временное затишье. Популярными по-прежнему оставались лишь направления Египет, Тунис, Марокко. Но и туда в основном ехали загорать в октябре оголтелые пляжники. А истинные путешественники-экстремалы отдыхали, накапливая силы для новых экспедиций в неизведанное. Осень всегда была для Сергея Мещерского временем неторопливых раздумий о смысле жизни и ночных загулов по Интернету в поисках единомышленников, компаньонов и клиентов, достаточно сумасшедших и не слишком богатых, чтобы не побояться рискнуть жизнью на вершине горы, в небе или на дне океана.
Но сейчас раздумья угнетали. И лучше всего было с головой погрузиться в деловые хлопоты, а их, увы, не было. Его томила неясная тревога. Эта тревога пришла после звонка Кати. Мещерский вспоминал, как они приехали в Лесное, как сидели за столом, ужинали. Вспоминал и Филологову. За ужином она выпила несколько бокалов вина, была очень оживлена. Мещерский вспоминал, как уважительно и галантно обращался с ней Салтыков. О, он умел это как никто другой! Вспоминал, как они с Катей наперебой расспрашивали Филологову о том о сем, как она вела их по парку, показывая пруды, аллеи, павильон «Зима». А под ногами были рытвины, рытвины… И воздух в парке был холодный, осенний, кристальный. И зеленая вода Царского пруда была похожа на старое венецианское зеркало…
И вот эта женщина, всего день назад такая живая, энергичная и обаятельная, – убита… Господи, кем?! За что?
Он в смятении думал о том, что предпринять. Позвонить Салтыкову, спросить, узнать? Нет, этого сейчас, пожалуй, делать не стоит. Позвонить Ане Лыковой? Но при чем вообще тут она? И зачем она сопровождала Салтыкова в милицию? Зачем лгала, что он не знает языка? Хотела во что бы то ни стало присутствовать на его допросе, чтобы быть в курсе? Или же просто боялась за него? Не желала отпускать к следователю одного? Но какое ей до него дело? Он ведь женат… Он снова вспомнил, как они сидели в столовой, пили вино, болтали, смеялись – Салтыков, Анна, Филологова, Иван Лыков…
Наконец, после долгих колебаний он решил, как ему поступить. Нашел в справочнике мобильного номер Ивана. Еще в Питере тот дал ему свой новый сотовый.
Нашел и его домашний номер – он был прежний. И сейчас не отвечал. Видимо, никого не было дома. Ну так и должно быть в рабочий день… Сотовый Ивана давал гудки, но на них тоже никто не откликался. Мещерский позвонил еще раз, еще – та же картина. Да что же это? Ванька Лыков скрывается, что ли, от кого или телефон в машине забыл?
И тут Мещерского осенила новая идея. Он взял и позвонил другу детства Вадиму Кравченко. Кравченко в этот день работал: как он обычно говаривал, «стоял на страже жизни работодателя». Это всегда были скорбные, нудные дни. В такие дни, и Мещерский прекрасно это знал, его друг детства совершенно не принадлежал самому себе.
Работодатель его Василий Чугунов, небезызвестный в столице предприниматель и, по мнению «желтой прессы», «весьма колоритная фигура», с возрастом все дальше и дальше отходил от активного бизнеса. Но остепеняться не желал. Бывали периоды, когда он сутками гудел, переезжая из VIP-сауны в клуб, из клуба снова в VIP-сауну. Все чаще перебарщивал с алкоголем и виагрой и даже попадал по этой причине в лучшие коммерческие клиники Москвы и Санкт-Петербурга, а также Австрии, Швейцарии и Германии. Лечился там от ожирения, лечился от депрессии, от алкоголизма, от простатита, от хронических запоров. А затем по выходе из очередного храма медицины снова начинал гудеть, потому что уж такова была его неуемная натура и такова была его небесная «планида».
И всюду и везде вместе с ним был его начальник службы безопасности, личный телохранитель Вадим Кравченко. И не было участи печальнее его в такие дни. Потому что чертовски обидно быть единственным трезвенником в компании забубенных гуляк.
В такие дни Кравченко было лучше вообще не звонить, не бередить сердце, но… Мещерский знал: только Вадик Кравченко может помочь ему в ситуации, когда надо срочно отыскать человека, преступно чурающегося своего мобильного средства связи. В глубине души он всегда думал, что Катя, в общем-то, недооценивает своего мужа. И если бы она захотела и приложила бы немножко усилий, то легко бы смогла привлечь и Кравченко к этому делу. И они сразу бы значительно облегчили себе задачу и не блуждали бы в кромешных потемках – у Кравченко были светлые мозги. Но Катя усилий не прилагала, словно нарочно! И друг детства Вадим Кравченко по-прежнему воспринимал их поездку в Лесное в штыки. А он, Мещерский, от всего этого ощущал себя сильно не в своей тарелке. Но сейчас он решил махнуть рукой на все эти сложности и деликатности и позвонить другу детства.
Позвонил.
– Алло, я вас внимательно слушаю.
Тон Кравченко, когда он находился на службе при теле работодателя, был убийственно вежлив и холоден как лед.
– Привет, это я, – поздоровался Мещерский. – Слушай, срочное дело.
– Серега, ты, что ль? Я в дикой запарке, через пару минут перезвони мне! – тон Кравченко потеплел, но было слышно, что он действительно в дикой запарке.
– Вадя, мне твоя помощь нужна, просто необходима!
– Прямо сейчас? У нас тут ЧП – дед мой (с некоторых пор Кравченко называл своего работодателя только так) в сауне в обморок кувыркнулся. Снова переборщил. Тут врачей уйма. В чувство его приводят.
