Григорьевича принять меры к… Нет, нет, никаких решеток на окнах не будет. И железных дверей тоже не будет. Сережа только что рассказал мне, что даже в Москве сейчас жители ставят у себя в квартирах железные двери… Это дикость, варварская дикость. Такого на Руси-матушке никогда не было! При Тушинском воре и тогда не бывало… И в Лесном этого не будет. Но я приму меры, не беспокойтесь. Я решил – я обращусь к услугам частного охранного агентства.
– Охрану наймете, Роман Валерьянович? – бойко спросил Валя Журавлев.
– Да, охрану. Двух, а может, и трех детективов с машиной. Завтра же позвоню в какое-нибудь толковое агентство.
– Вот Екатерина вам в этом, возможно, сумеет помочь, – сказала Марина Аркадьевна. – Мы тут все очень далеки от таких вопросов, а она, оказывается, юрист по профессии.
– Вы адвокат? – оживился Салтыков, оборачиваясь к Кате. – О, наши русские адвокаты. Я уже имел с ними дело, вам палец в рот не клади – откусите. Вы работаете в юридической фирме?
– Да, у нас довольно серьезная фирма, – подтвердила Катя, – со стажем. Я действительно могу помочь вам, Роман Валерьянович, я знаю несколько приличных охранных агентств. Обращаться на авось не стоит. Можно нарваться на жуликов и проходимцев.
– Это я уже понял. – Салтыков вздохнул. – Буду вам очень признателен.
– Вот мой телефон. Я постараюсь завтра же навести справки о стоимости их услуг, – Катя была сама любезность.
Мещерский смотрел на нее удивленно, однако не вмешивался. Объяснить свою ложь сейчас Катя ему не могла. Не могла сказать, что это реальный шанс внедрить в Лесное под видом частной охраны не одного, а сразу нескольких негласных информаторов. Колосов мог бы воспользоваться этим шансом.
– Ха! Кто так убивает, того никакая охрана не остановит, – хмыкнул Иван. – Я бы, Рома, дорогой, на твоем месте поступил бы не так.
– А как бы ты поступил? – вместо Салтыкова спросил Мещерский.
– А вот так, – Лыков полез в карман брюк и… брякнул на стол пистолет.
Звякнули чашки. Потом в столовой стало тихо-тихо. Валя Журавлев вытянул шею, напрягся, созерцая оружие. Катя тоже невольно подалась вперед. Это был вроде как «макаров»…
– Вот как бы я поступил. Кто сунется – тому пуля в лоб, – Лыков накрыл пистолет рукой. – А там суди меня бог и все ваши сто двадцать прокуроров. – Он поднял пистолет над столом.
Дуло уставилось прямо в грудь Салтыкова. Грохнул опрокинутый стул – это маленький Мещерский вскочил на ноги, точно подброшенный пружиной. Кто знает, что ему почудилось в словах своего дальнего родственника…
Лыков плавно нажал на курок и… из черной дырочки дула вырвался язычок синего пламени. Грозный с виду «макаров» оказался газовой зажигалкой. Обманкой. Салтыков поднес к губам чашку чая. Катя заметила, что рука его дрожит.
– Боже мой… Как вы нас напугали, разве можно так шутить? – выдавила Долорес Дмитриевна.
Красный от смущения Мещерский нагнулся поднимать стул с пола.
– Ты что, все еще пьян? – резко спросила брата Анна. – Не соображаешь, что делаешь?
И – Катя ясно прочла это по их лицам – неизвестно что произошло бы здесь, в этой комнате, за этим домашним чаем дальше. Обернулось бы все это грандиозным скандалом или же при всеобщей неловкости было бы спущено на тормозах. Узнать этого она так и не успела, потому что в дело внезапно вмешался внешний фактор.
Перед флигелем, взвизгнув натруженными тормозами, лихо затормозил милицейских «газик».
– Ой, а к нам снова менты! – звонко, тревожно объявил всей честной компании Валя Журавлев.
Помня обещание Колосова «проутюжить» Лесное, Катя приготовилась к худшему. Так бывает в самолете, когда объявляют: «Мы в зоне турбулентности. Пристегните ремни, пригнитесь».
Но в первые мгновения ничего такого не произошло. Салтыков поднялся из-за стола и как хозяин дома лично встретил Колосова и сопровождавших его (явно для солидности) двух оперативников в холле. В холл любопытной гурьбой вслед за ним высыпали и все домочадцы.
– Милости просим, пожалуйста, – Катя видела, что Салтыков, еще не совсем оправившийся от выходки Лыкова, за любезностью пытается скрыть тревогу. – Чем могу служить? Что-то случилось?
Катя мысленно сравнила его и Никиту. Как говорится – вода и камень, стихи и проза, лед и пламень – полнейшая противоположность во всем. Однако оба держат себя так, словно должны друг другу показать: а ты тут, брат, не очень, тут я распоряжаюсь. Колосов обвел мрачным взглядом сгрудившуюся в холле команду Лесного. На мгновение задержал этот свой роковой взор на Кате. Она быстро отвернулась – не рассмеяться бы.
– Вы скажите, не томите нас, молодой человек. Что-то опять произошло, да? – испуганно спросила Долорес Дмитриевна.
Колосов вперил взгляд в стоявшего рядом с ее сыном Валей Алексея Изумрудова. Улыбнулся (Катя поклясться была готова – улыбка была хищной, как у людоеда).
– И вы тут, – произнес он. – Очень хорошо. А мы как раз за вами, гражданин Изумрудов Алексей Андреевич. Прошу следовать за нами.
– Да что же все-таки случилось? – громко спросила Долорес Дмитриевна.
– Я думаю, гражданин Изумрудов догадывается, – зловеще ответил Колосов.
Леша метнул на Салтыкова испуганный умоляющий взгляд. Катя четко прочла в этом взгляде: СОС! Тону!
– Объясните нам, в чем дело, прошу вас, – сказал Салтыков.
