В следственный кабинет изолятора Ангелину Зотову доставила женщина-конвоир. Колосов указал девушке на стул:
– Здравствуй, Ангелина, садись.
Зотова, не говоря ни слова, села. Он смотрел на ее бледное угрюмое личико. Девятнадцать лет, господи, всего лишь девятнадцать лет… Метр с кепкой, гномик. Гномик с острым ножом…
– Тебе не надоело тут сидеть, а? – спросил он.
Она молчала.
– Тухлое место – тюрьма, – он покачал головой, – а в Радужной бухте сейчас сосны шумят… Лепота!
Она глянула на него исподлобья.
– Встречался я тут на днях с неким гражданином Стефаном Стахисом, хорошо тебе, девочка, известным.
Зотова резко отвернулась.
– Тертый калач этот мужик. Судя по всему, личность сильная, – Колосов говорил неторопливо, словно рассуждал сам с собой. – Рисковый дядя. Ну, на такое замахивается!
Она так хотела казаться бесстрастной – в свои девятнадцать!
– Знаешь, Ангелина, ты ведь не Жанна д'Арк, а я не святая инквизиция. На героев и на инквизиторов не тянем мы с тобой пока, девочка…
– Что вам от меня надо? Я хочу назад в камеру, – буркнула Зотова.
– А между прочим, завтра восемнадцатое июня, – сказал он.
Она глянула на него.
– Молчишь. По твоему лицу видно: тебя коробит, злит, когда о Стахисе, о брате Стефане этом вашем в твоем присутствии говорят неуважительно, с намешкой.
– Вы все не стоите его мизинца, – хрипло заявила Зотова.
– А знаешь, он на меня тоже произвел сильное впечатление… странное, – Колосов говорил чистую правду. – Он что, так дорог тебе, близок, да?
– Он мне помог как никто в жизни. Как ни один человек. Я стала другой.
– И ты ему веришь?
– Верю.
– Всему, что он говорит, что обещает?
Она смотрела мимо, молчала.
– Не хочешь рассказать, чем же таким он тебе помог, что ты так ему поверила?
– Вы все равно этого не поймете.
– Чего я не пойму? Его экстрасенсорных фокусов или вашей роковой тайны, связанной с прахом некоего Армана Дюкло?
Говорить этого, а тем более с усмешкой – не следовало. Рано было говорить! Он понял это через секунду, глянув на ее исказившееся лицо. Прежняя Ангелина в мгновение ока исчезла. А появилась другая – бледная фурия с горящими глазами.
– Да ты что… – она медленно встала, – ты что?! Как смеешь ты…
– Сядь, успокойся. Сядь, я тебе сказал! Видишь – у каждого секрета есть свое эхо. Крикни раз – ответит два. И не надо вовсе было по ночам гоняться тебе за этой фотокорреспонденткой с ножом, отнимать фотографию Дюкло и иже присных с ним.
– Откуда… откуда вы узнали?!!
– Узнали вот, – он смотрел на нее. И ему было неприятно глядеть на ее лицо.
– Пожалеете… пожалеешь ты, ой как ты пожалеешь, – она со свистом втягивала воздух сквозь стиснутые зубы.
– А ты жалеть не будешь?
Она с ненавистью уставилась на него.
– Ты сама? – он наклонился к ней. – Думаешь, тот мешок с костями, которому твой обожаемый Стахис и вы все так фанатически служите, поклоняетесь, выберет тебя, тебе поможет? Твое желаньице исполнит?
– Замолчи! Замолчи ты! – она закрыла уши ладонями, согнулась, начала качаться взад и вперед.
– Разве ты не знаешь? Разве он, этот твой великий непогрешимый гуру, не сказал тебе? – Колосов грубо тряхнул Зотову за плечи. – Посмотри на меня, ну? Открой глаза. Разве он не сказал вам всем, что это будет только
Зотова вскинула голову.
– Столько жертв, столько убийств, столько людей погибло и во имя чего? Во имя какой такой веры? Во что? В мираж? В туфту? В обман?
– Замолчи, – прошипела она.
