– Это у него? – Женя побледнела как полотно. – В его руках?
– Я спрашиваю снова: почему же все-таки ваш брат решил помешать ему, своему бывшему другу? Как же он так смог взять и отказаться от семейного талисмана, якобы исполняющего любое желание? Режьте меня, – Колосов помолчал секунду, – но тут ведь дело не в одной только жалости к невинным жертвам? Что вы молчите, Женя? Что ты молчишь? Я прав?
– Перед тем как все это произошло… они – мой брат и
– То есть как? Я не понимаю.
– Мы погибнем. Мы все погибнем.
– Я не понимаю, Женя, что вы хотите этим сказать?
– Подожди, – Катя удержала его, – подожди… Женя, вы все хотели, чтобы ваши желания исполнились… Я не спрашиваю, какое было ваше собственное желание. Но вы любили Стахиса. Были с ним близки. Возможно, вы знаете – какое было его желание? Чего хочет он?
– Он хочет стать богом, – хрипло ответила Женя. – Что вы на меня так смотрите? Думаете, я ненормальная, брежу? Он всегда хотел стать богом. И он им станет, раз эта страшная вещь теперь в его власти!
– Женя, он лгал вам… Он лжет всем, этого не в силах желать всерьез ни один человек, – воскликнула Анфиса.
– А он не человек! – крикнула сестра Неверовского и, как от удара, закрыла голову обеими руками.
Над монастырем светило солнце. На небе не было видно ни одного грозового облака. В монастырском пруду крякали утки. Вокруг было много туристов, паломников и просто праздных зевак. Никто не обращал внимания на компанию, оккупировавшую каменную скамью для паломников.
– Ты поедешь с нами, – объявил Колосов Жене.
Она еще плотнее сжалась в комок.
– Пожалуйста, ты нужна, твои показания очень важны.
Она не ответила.
– Ладно, – Колосов поймал умоляющий взгляд Кати, – пока побудешь здесь, в монастыре. Наши сотрудники за тобой приглядят.
– Женя, последний вопрос, – тихо сказала Катя. – Я видела, как падал самолет Поповых. Они хотели завладеть тем, что забрали с кладбища… Они пытались обмануть это ваше братство Июньской Жатвы и поплатились за это. Это зрелище – самолет над лесом – оно до сих пор у меня перед глазами. Самолет подбили из винтовки с оптическим прицелом. Кто мог стрелять? Кто, по-вашему? Сам Стахис?
Женя быстро мотнула головой – нет.
– Этот Антон Брагин? – спросил Колосов.
– Он трус, – Женя глянула на них. – Есть еще один. Он появился позже других. Его любимец… Странный такой… У него иногда лицо, как у того, кто ходит во сне… Он, Стахис, говорил мне о нем – смотри, запоминай, им движет любовь.
– Как его фамилия? – спросил Колосов.
– Дракон, – ответила Женя.
ГЛАВА 30
НА ОБРАТНОМ ПУТИ
А на обратном пути домой после всех тревог, бесед и авиаперелетов Сергей Мещерский крепко заснул. Он не слышал, о чем разговаривали Катя, Колосов и Анфиса – а они говорили о той, которая осталась в монастыре. Он спал и видел сон.
По пыльной степной дороге ехала машина. Из тех, что теперь можно увидеть только в кино, – нелепый драндулет с «пищалкой» и откинутым верхом. За рулем сидел шофер в кожаной фуражке с кокардой. Рядом с ним – господа офицеры. На жарком крымском солнце блестели их золотые погоны. На заднем сиденье громко стонал раненый полковник. Френч его был расстегнут, грудь стягивали бинты, пропитанные кровью.
Следом за машиной галопом скакал казачий конвой. Один из всадников выглядел странно: несмотря на полуденный зной, он не расставался со старой свалявшейся буркой. Она прикрывала его смокинг с крахмальным пластроном манишки. Лицо всадника было скрыто черной бархатной полумаской. Конь под ним был в мыле и пене, артачился, испуганно ржал и все пытался встать на дыбы. Его смиряла хлесткая казачья плеть.
Мещерский видел все это так ясно, словно сам стоял там, на обочине дороги, по колено в степном июньском разнотравье. Он силился разглядеть в машине среди офицеров – штатского. Он помнил его приметы – блондин двадцати лет с остреньким птичьим личиком и ровным идеальным пробором – таким, как на том старом фото…
Но кроме троих офицеров, шофера и раненого полковника, в машине больше никого не было. Вдруг один из казаков гаркнул: «Ваш бродь!!» – и указал нагайкой в сторону моря. Моря Мещерский не видел, но знал – оно там за холмами, за степью. Со стороны моря шла черно-фиолетовая грозовая туча. Она словно делила небеса пополам. Шофер прибавил газа, казаки подстегнули коней. Но гроза настигала их. Дохнул ветер, волнуя степь. Солнце скрылось. Стало темно. Все замерло. Было слышно только, как натужно ревет мотор, да храпят кони.
«Молния не ударит. Там нет Армана Дюкло. Они спасутся», – подумал Мещерский во сне. И сразу словно ослеп – перед его глазами сияющими брызгами разорвался огненный шар. Мощным мягким ударом его подбросило вверх, завертело, завертело и швырнуло на землю. А вокруг словно рушились горы – такой стоял грохот…
