его, но многие слова были просто бессмысленны, кроме того, привычка полипа быстро и механически повторять предложения или целые отрывки почти не давала возможности следить за рассказом. Вскоре Хилвар постарался вывести беседу из бессмысленных глубин теологии и сосредоточиться на выяснении фактов.
Мастер прибыл на Землю с группой верных последователей в то время, когда города еще не были разрушены, а космопорт Диаспара был открыт для полетов. Они прибыли на кораблях разного типа. Корабли полипов, например, были заполнены морской водой — их естественной средой. Было ли учение Мастера хорошо воспринято на Земле — точно не известно. Но активного сопротивления оно не вызвало, и после долгих скитаний Мастер нашел последнее убежище в лесах и горах Лиса.
Когда жизнь Мастера приблизилась к закату, он мысленно обратился к дому, откуда был изгнан, и попросил друзей вынести его на открытое место, где можно было наблюдать звезды. Силы медленно покидали его, и он, слабея, ждал, пока Семь Солнц достигнут зенита, неумолчно бормоча что-то. Это предсмертное бормотание должно было стать основой новых бесчисленных толкований в будущем. Снова и снова говорил он о “Великих”, покинувших эту вселенную пространства и материи, которые обязательно однажды вернутся. Он поручил своим последователям остаться здесь, чтобы приветствовать Великих при возвращении. Это были его последние слова. Мастер потерял сознание, но перед самым концом пробормотал слова, на протяжении веков не дававшие покоя всем, кто их слышал: “Как чудесно следить за цветными тенями на планетах вечного света”. Сказал и умер.
После смерти Мастера многие приверженцы отказались от учения, другие же оставались верны и постепенно обогащали его на протяжении веков. Сначала они верили, что кем бы ни были эти Великие, — они обязательно вернутся, но проходили столетия, и вера угасала. Здесь история становилась очень запутанной, в ней слились воедино правда и вымысел. Элвин лишь смутно представлял себе поколения фанатиков, ждущих неизвестного великого события, которое произойдет в неведомом будущем.
Великие так и не вернулись. По мере того, как разочарование и смерть лишали силы движение приверженцев, оно постепенно слабело. Первыми ушли недолго живущие земляне. По иронии судьбы, последним приверженцем пророка-человека стало существо, совершенно непохожее на него.
Большой полип оказался последним учеником Мастера по очень простой причине: он был бессмертен. Миллиарды отдельных клеток, составлявших его тело, могли отмереть, но перед смертью порождали новые. Время от времени чудище распадалось на мириады отдельных клеток, продолжавших жить сами по себе и размножавшихся делением, если они находились в благоприятной среде. В этот период полип переставал существовать как осознающее себя разумное целое. Это напоминало Элвину то, как жители Диаспара проводили в бездействии тысячи лет на Берегах Памяти.
В определенное время некая таинственная биологическая сила соединяла разрозненные клетки воедино и начинался новый цикл существования полипа. Он приходил в себя и вспоминал предыдущие жизни, но из-за случайных нарушений работы клеток памяти воспоминания его были несовершенны и неточны.
Наверное, никакая другая форма жизни не могла бы так долго хранить верность учению, позабытому другими миллиарды лет назад. В каком-то смысле большой полип был беспомощной жертвой собственной биологической природы. Будучи бессмертным и неспособным к изменениям, он был принужден вечно воспроизводить один и тот же неизменный образ.
На последних стадиях развития религия Великих начала отождествляться с почитанием Семи Солнц. Поскольку Великие упорно не желали появляться, были предприняты попытки послать сигнал в их далекую обитель. Давным-давно уже подача сигнала стала просто бессмысленным ритуалом, который сохранялся животным, разучившимся познавать, и роботом, не умевшим забывать.
Древний как мир голос замер в неподвижном воздухе. Все существо Элвина наполнилось жалостью: бессмысленная преданность, тщетно хранимая верность, в то время, как умирали солнца и планеты… Элвин ни за что бы не поверил в такую сказку, если бы доказательство не находилось перед ним. Никогда раньше он так не печалился из-за своего невежества. Вспышка света на мгновение осветила лишь маленький осколок прошлого, но тьма снова сомкнулась над ним.
История Вселенной, очевидно, представляла собой множество запутанных нитей, и нельзя было понять, какие из них важны, а какие — нет. Эта фантастическая история о Мастере и Великих казалась лишь одной из бесчисленных легенд, чудом сохранившихся от цивилизаций Веков Рассвета. И все же гигантский полип и безмолвный робот не давали возможности Элвину отмахнуться от этой истории как от смеси вымысла, самообмана и безумия.
Он размышлял о том, что объединяло эти два совершенно разных существа и почему их удивительное сотрудничество продолжалось так невероятно долго. Элвин был почему-то уверен, что робот важнее. Он был наперсником Мастера и помнит все его тайны.
Элвин посмотрел на загадочную машину, стоявшую, бессмысленно уставившись на него. Почему она не хочет говорить? Какие мысли рождаются в сложном и, возможно, чуждом мозгу? И все же, если она была создана для службы Мастеру, значит мозг не может быть полностью чуждым, и она должна реагировать на приказы человека.
Любопытство переполняло Элвина, когда он думал о тайнах, которыми обладала упрямая безмолвная машина. Несправедливо, что такое знание пропадает, скрытое от людей; здесь должны храниться чудеса, недоступные даже Центральному Компьютеру Диаспара!
— Почему твой робот не разговаривает с нами? — спросил у полипа Элвин, когда Хилвар на мгновение замолчал. Такого ответа он и ожидал:
— Согласно воле Мастера, он может отвечать только на его голос, но этот голос сейчас молчит.
— Но он подчиняется тебе?
— Да. Мастер заложил это в нас. Мы видим мир глазами робота, когда он куда-то идет. Он следит за машинами, которые поддерживают чистоту воды в озере и сохраняют его. Но он скорее наш товарищ, чем слуга.
Элвин задумался. У него мелькнула неясная мысль, которая стала постепенно оформляться. Возможно, ее стимулировало исключительно стремление к знанию и власти. Оглядываясь назад, он сам точно не знал, какова была первопричина: может быть — эгоизм. Но в сердце его было место и сочувствию. Если бы он только мог разорвать порочный круг и спасти эти существа от их фантастической судьбы! Правда, он не знал, что делать с полипом, но, может быть, ему удастся вернуть роботу разум и высвободить его бесценную скрытую память?
— Уверены ли вы, — медленно проговорил Элвин, обращаясь к полипу, но адресуя свои слова роботу, — что, оставаясь здесь, вы действительно выполняете волю Мастера? Он хотел, чтобы люди узнали его учение, но они погибли, пока вы прятались тут, в Шалмиране. Мы нашли вас совершенно случайно, а ведь есть множество людей, желающих услышать учение о Великих.
Хилвар кинул на него взгляд, не понимая, к чему он клонит. Казалось, полип пришел в возбуждение, равномерное движение его дыхательных органов нарушилось на несколько секунд. Затем он ответил неуверенным голосом:
— Мы много лет обсуждаем эту проблему. Но не можем покинуть Шалмиран, поэтому люди должны прийти к нам, сколько бы для этого ни понадобилось времени.
— У меня есть идея получше, — с готовностью сказал Элвин. — Действительно, ты должен оставаться в этом озере, но почему бы твоему товарищу не пойти с нами? Он сможет вернуться, когда захочет сам или когда понадобится тебе. Многое изменилось после смерти Мастера, и вы должны знать об этом. Но, оставаясь здесь, вы никогда этого не поймете.
Робот не пошевельнулся. Измученный сомнениями, полип полностью погрузился в воду и пробыл там несколько минут. Возможно, он беззвучно советовался со своим товарищем. Несколько раз он начинал всплывать, передумывал и снова опускался. Хилвар воспользовался этим, чтобы поговорить с Элвином.
— Чего ты добиваешься, — спросил он полушутя-полусерьезно. — А может, ты и сам не знаешь?
— Тебе, конечно, жаль этих бедняг, — ответил Элвин. — Не думаешь ли ты, что мы сделаем доброе дело, если их спасем?
— Конечно, но я достаточно хорошо знаю тебя и уверен: альтруизм — не главная твоя черта. У тебя что-то еще на уме.
