И в тот же момент испытал странное ощущение: полную звукоизоляцию, возникающую, когда находишься в такой зоне. Снова прозвучал голос Компьютера, на этот раз глухой и зловещий.
— Нас никто не слышит. Говори, что хочешь.
Элвин посмотрел на робота: тот не сдвинулся с места. Возможно, он ничего не подозревал, и Элвин ошибался, когда вообразил, что у него есть какие-то свои намерения. Он мог последовать за ним в Диаспар, как верный, доверчивый слуга. В таком случае, то, что Элвин сейчас затевал, оказалось бы простой неблагодарностью.
— Ты знаешь, как я встретил робота, — начал Элвин. — Он должен обладать бесценным знанием о прошлом нашего города, которого мы не знаем. Возможно, он в состоянии рассказать и о других мирах, так как сопутствовал Мастеру в его путешествиях. К сожалению, его речевые каналы заблокированы. Не знаю, насколько эффективна блокировка, но я прошу тебя убрать ее.
Его голос звучал тихо и гулко, поскольку зона тишины поглощала слова, прежде чем они успевали образовать эхо. Он ждал в этой невидимой и неслышимой пустоте, выполнят ли его просьбу или откажут.
— Твое распоряжение содержит две проблемы, — ответил Компьютер. — Одна моральная, другая техническая. Этот робот был создан, чтобы подчиняться определенному человеку. Какое право я имею превышать свои полномочия, даже если бы смог это сделать?
Элвин предвидел такой вопрос и приготовил несколько ответов.
— Мы не знаем, как именно сформулирован запрет Мастера, — ответил он. — Если ты можешь говорить с роботом, можешь попытаться убедить его, что обстоятельства, при которых был установлен блок, изменились.
Конечно, это был очевидный подход. Элвин сам безуспешно пытался его применить, но надеялся, что Центральный Компьютер, благодаря своим значительно превосходящим умственным возможностям, достигнет успеха там, где ему не удалось.
— Это зависит полностью от природы блока, — прозвучало в ответ. — Существует возможность, что установленный блок при попытке разблокировки может вызвать уничтожение содержимого ячеек памяти. Однако я сомневаюсь, что Мастер обладал достаточной квалификацией для этого: тут нужна особая методика. Я спрошу твою машину, существует ли в ее ячейках памяти программа стирания содержимого.
— А вдруг, — спросил Элвин, неожиданно испугавшись, — это произойдет, если мы просто спросим об этом?
— Я буду следовать стандартной процедуре, существующей для таких случаев: введу вторичные инструкции, приказав машине не игнорировать вопрос, если такая возможность существует. Легко сделать так, чтобы она пришла к логическому парадоксу. В любом случае, ответит она или промолчит, она вынуждена будет не подчиниться инструкциям. В подобных ситуациях все роботы действуют одинаково в целях самозащиты: они очищают каналы ввода и поступают так, как будто вопрос задан не был.
Элвин пожалел, что заговорил об этом, и после минутной борьбы с самим собой решил, что ему тоже следовало бы применить подобную тактику и сделать вид, будто он никакого вопроса не задавал. По крайней мере он убедился в одном: Центральный Компьютер может справиться с любыми ловушками, существующими в структурах памяти робота. Элвину не хотелось видеть, как машина превратится в кучу металлолома, лучше уж вернуть ее со всеми нераскрытыми тайнами в Шалмиран.
Он мобилизовал все свое терпение и ждал, пока происходила молчаливая неощутимая встреча двух интеллектов: столкновение двух разумов, созданных человеческим гением в давно забытом золотом веке его величайших достижений. Теперь же они оба находились за пределами понимания любого человека.
Через несколько минут глухой, не создающий эхо голос Центрального Компьютера раздался снова.
— Я установил частичный контакт, — сказал он. — По крайней мере теперь я знаю природу блока и понимаю, почему он был установлен. Разрушен он может быть только одним путем. Этот робот не заговорит, пока Великие не придут на Землю снова.
— Но это же абсурд! — запротестовал Элвин. — Другой ученик Мастера тоже верил в них и пытался нам объяснить, каковы они. Почти все время он нес какую-то чепуху. Великие никогда не существовали и никогда не будут существовать!
Это был полный тупик, чувство беспомощности и горького разочарования охватило Элвина. Желание безумца, умершего миллиард лет назад, отгораживали его от истины.
— Возможно, ты и прав, — сказал Центральный Компьютер, — когда говоришь, что Великие никогда не существовали. Но это не означает, что они никогда не будут существовать.
Опять надолго наступила тишина. Элвин обдумывал смысл последнего замечания, а мозг двух роботов снова вступил в контакт. И вдруг, без всякого предупреждения, он снова оказался в Шалмиране.
Шалмиран был тот же, каким он видел его в последний раз: огромная черная чаша, поглощающая солнечный свет и не отражающая его. Он стоял среди руин крепости и смотрел на озеро, чьи неподвижные воды свидетельствовали, что гигантский полип был теперь скоплением мельчайших существ, а не организованным разумным целым.
Робот по-прежнему находился рядом с ним, но Хилвара видно не было. Он не успел удивиться или обеспокоиться отсутствием друга, потому что сразу же произошло нечто столь фантастическое, что все прочием мысли вылетели у него из головы.
Небо начало раскалываться надвое, тонкий клин тьмы прошел от горизонта к зениту и стал постепенно расширяться, как будто ночь и хаос стремились обрушиться на Вселенную. Клин неумолимо расширялся, пока не охватил четверть неба. Несмотря на все свои познания в астрономии, Элвин не мог противиться могучему впечатлению, что он и его мир лежат под гигантским синим куполом и что-то сейчас прорывается сквозь него извне.
Черный клин ночи перестал увеличиваться. Могущественные существа, создавшие его, смотрели теперь вниз на игрушечную вселенную, которую они обнаружили, и, очевидно, осуждали, заслуживает ли она их внимания. Под этим взглядом из космоса Элвин не чувствовал ни страха, ни ужаса. Он знал, что стоит лицом к лицу с силой и мудростью, по отношению к которым человек может испытывать благоговение, а не ужас.
Наконец они решили: они потратят несколько крупиц Вечности на Землю и ее народы. Они прибывали через прорубленное ими в небе окно.
Они опускались на Землю, подобно искрам небесной кузницы. Их летело все больше и больше, пока с небес не обрушился огненный водопад и вспыхнул озерами жидкого света, достигнув земли. Элвину показались лишними слова, прозвучавшие в ушах, как благословение:
Огонь коснулся его, но не обжег. Он был повсюду, заполняя огромную чашу Шалмирана золотым свечением. Элвин с удивлением заметил, что это был не бесформенный поток огня: он имел форму и строение. Он начал приобретать четкие очертания, собираться в отдельные огненные водовороты: вращавшиеся все быстрее и быстрее вокруг своей оси, их центры поднимались ввысь и образовывали колонны, внутри которых Элвин заметил загадочные эфемерные формы. Из этих сверкающих тотемных столбов доносился слабый музыкальный звук, бесконечно далекий и чарующе прекрасный.
И тут прозвучал ответ. Когда Элвин услыхал слова: “Слуги Мастера приветствуют вас. Мы ждали вашего прихода”, — он понял, что преграды разрушены. В ту же минуту Шалмиран исчез вместе со странными пришельцами, а Элвин снова стоял перед Центральным Компьютером в недрах Диаспара.
Все это была иллюзия, не более реальная, чем фантастический мир саг, в котором он провел так много часов в юности. Но как она была создана? Откуда взялись дивные образы, которые он видел?
