– Я не знаю. Она хотела увидеть Нивецкий замок. – Шерлинг отвел глаза.
– Тут кое-кто уже связывает гибель вашей жены с Шагариным.
– Кто?
– Олег Гиз, – ответил Кравченко. – Имели мы с ним один странный разговор.
– Ваша жена посещала какие-то его сеансы, да? – спросил Мещерский.
– Он был ее психоаналитиком.
– Психоаналитиком? Вы же с Андреем Богдановичем, помнится, называли его колдуном, медиумом.
– Он зарабатывает деньги разными способами, в том числе и оголтелым мошенничеством, – зло отрезал Шерлинг. – Но Лида, вопреки здравому смыслу, всегда считала его своим психоаналитиком, чем-то вроде «Скорой помощи». Она ему очень доверяла.
– От него мы узнали, что ваша жена была дочерью священника.
– Какое это имеет сейчас значение?
– Для Гиза, кажется, большое, – ответил Кравченко. – Правда, пока не очень понятно почему.
– Он обожает пудрить мозги, – процедил Шерлинг. – Что вам еще известно о нем?
– Он мастерски рассказывает разные истории о прошлом. Вообще он кажется больше мистиком, чем прагматиком, реалистом.
– Я же сказал, его хлебом не корми – дай только попудрить мозги доверчивым профанам.
– Он приехал в замок как раз перед убийством, – отметил Кравченко.
– А вот это уже факт более существенный, – Шерлинг кивнул. – Его стоит взять на заметку.
– Павел Арсеньевич, вы сами кого-нибудь подозреваете? – спросил Кравченко.
Шерлинг молчал.
– Вот, например, Елена Андреевна…
– Лена?
– Согласитесь, у нее был веский мотив для убийства вашей жены. Ревность. Устранение соперницы.
– Ревность… Да, Лена немало пережила.
– Вы ее не подозреваете?
– Здешняя прокуратура как раз по схожему мотиву, кажется, подозревает меня в убийстве Лиды, – глухо ответил Шерлинг. – Впрямую это не было заявлено. Но я юрист, мне не надо объяснять азы в таких делах, как убийство.
– А вы к этому делу совсем непричастны, да? – тихо спросил Кравченко.
– Вы наглец, молодой человек.
– Но у вас же тоже был веский мотив, согласитесь.
– Вы наглец. Я даже жалею, что затеял этот разговор, пустился в откровенности.
– Если будет еще какая-то стоящая информация вроде коврика для йоги, мы вам обязательно сообщим, – хмыкнул Кравченко.
– Вы не можете этого понять. Я очень любил Лиду. Нас с ней венчали в церкви. Нас венчал ее покойный отец, он же и благословил нас. Нет, вы никогда этого не поймете. – Шерлинг тяжело поднялся со стула. – Неделю назад она пыталась покончить с собой, потому что… Нет, вы этого тоже не поймете. Я сожалею. Считайте, что никакого разговора между нами не было.
– Как хотите, – Кравченко пожал плечами. – Кстати, дополнительная информация к размышлению: на прямой конкретный вопрос вы нам так и не ответили. «Я очень любил» – это не ответ.
– Ты сам-то женат? – спросил Шерлинг уже совсем другим тоном.
– Да, а что?
– Ничего, когда-нибудь вспомнишь мои слова. Я тоже раньше по молодости воображал о себе много.
– Если мы что-то узнаем, мы вам скажем. – Мещерский решил вмешаться, чтобы предотвратить ссору (нет, после пива другу Вадику такие разговоры лучше не вести). – И никаких денег нам за это не нужно.
Глава 21
ЧАЙ ВДВОЕМ
Олеся Михайловна пригласила к себе массажистку и стилиста. О тонусе и внешности не следовало забывать ни при каких обстоятельствах. Богдан заглянул к ней после косметических процедур. Олеся Михайловна, закутавшись в белый махровый халат, сидела с ногами на диване у окна. Пила зеленый чай с низкокалорийным фруктовым мармеладом.
– Жутко шумят, – пожаловалась она сыну на ярмарочный гул. – Голова раскалывается. Даник, радость моя, побудь со мной.
Богдан сел в кресло напротив.
– Что, плохо себя чувствуешь? – спросил он.
