легка и подвижна была, затем, развернувшись, помчалась прочь из залива обратно в сторону Севастополя, пенистый след расстилался широкой полосой за ее кормой.
Глава 23
Вообще-то в потайной комнате на заброшенном маяке оказалось жить не так уж плохо. Расположена она была в самой верхней части башни, непосредственно под ламповым помещением, где когда-то был установлен и светился ярким светом фонарь маяка, указывая дорогу плывущим по морю судам. Из двух узких, точно бойницы, окон потайной комнаты, в прежние времена, вероятно, выполнявшей роль подсобного или складского помещения, открывался великолепнейший вид на побережье. Вот только со стороны моря окна не было, вернее сказать, имевшиеся там когда-то два окна были заложены кирпичом, что Полундру поначалу несколько озадачивало.
Добираться до нового места жительства приходилось по узкой винтовой лестнице, полуразрушенной от времени и достаточно опасной в темноте кирпичной башни. Так что тем более веско прозвучали для североморца предостерегающие слова Дорофеева: из башни ни под каким видом не выходить, к смотрителю маяка со всяким дурацким трепом не приставать и даже на глаза ему не показываться. В самом деле, как же тут покажешься, когда без провожатых и по лестнице-то не спустишься!
В комнате, достаточно просторной и светлой, но зимой, вероятно, холодной и крайне неуютной, нашлось все, что нужно для жизни: кровать, стол, пара стульев, шкаф. Все запыленное, обшарпанное и исцарапанное, необычного антикварного вида, похоже, находящееся здесь бог знает с каких времен. Порывшись в шкафу и в ящиках стола, Полундра откопал какие-то старые журналы на украинском языке, парочку русских книг и даже шахматы с фигурами, истертыми от прикосновений бесчисленных игравших ими рук. Так что в этой комнате можно было без проблем коротать время.
Однако, сидя на старой и скрипучей железной койке в потайной комнате на заброшенном маяке, Полундра скучал и томился без дела. Умом он, конечно, понимал, что ситуация сейчас как раз такая, когда он должен затаиться, выждать время, пока Лешка Дорофеев не уладит дело с этой чернявой проституткой. Однако для деятельной и активной натуры североморца такое пассивное ожидание, вынужденное сидение взаперти без всякого дела мало чем отличалось от тюремного заключения, причем в его самом страшном, одиночном варианте.
Просьба Дорофеева не попадаться на глаза смотрителю маяка по зрелом размышлении казалась Полундре вполне понятной и уважительной. В самом деле, смотритель не хочет иметь лишних неприятностей и в случае чего честно заявит: не знаю, никого и ничего не видел, этот человек забрался в башню маяка без моего разрешения.
Выглядывая из окна, Полундра пару раз видел этого служителя, призванного следить за сохранностью маяка. Ожидавший увидеть дряхлого деда, старлей был несказанно удивлен, обнаружив крепкого, здорового мужчину с загорелым лицом, спортивного телосложения. Зачем мужику в самом деятельном для человека возрасте торчать сторожем возле этого никому не нужного сооружения, получать за это грошовое жалованье? Почему со всей энергией зрелого человека не заняться каким-нибудь полезным, выгодным делом?
Это было решительно непонятно Полундре. Кроме того, когда этот смотритель маяка шел своей типично морской походкой немного вразвалочку от своего домика куда-то в сторону дачного поселка, вероятно, купить продуктов, Полундре он показался как-то странно знакомым. Что-то напоминала и эта походочка, и осанка, и манера держать голову, время от времени посматривая по сторонам. Будто где-то североморец уже видел этого человека.
С высоты, однако, почти не было видно лица, и, как Сергей Павлов ни всматривался, он не мог вспомнить, где видел этого моряка. Какой-то знакомый ему отставной морской офицер работал теперь смотрителем никому не нужного маяка, справлял эту почетную, но скудно оплачиваемую и чисто символическую должность? Что ж, пожалуй, в этом не было ничего необычного.
Услышав шум подъехавшей машины, Полундра осторожно выглянул из окна. Он был рад увидеть припарковавшийся неподалеку от маяка белый «Лексус», из которого ловко выбрался его старый друг Лешка Дорофеев. Его бывший командир, озабоченно оглядев башню маяка, но не заметив выглядывавшего из окна Полундру, поспешил теперь по вымощенной крупной галькой дорожке ко входу в маяк. В руке у Дорофеева была сумка с продуктами.
Войдя в комнату к Полундре, Дорофеев поставил сумку на стол, сказал коротко:
– Это я пожрать тебе привез. Чтобы ты тут с голоду не подох.
– Спасибо, друг! – Полундра кивнул в ответ.
Дорофеев уселся на один из старых скрипучих стульев, посмотрел на сидящего перед ним с унылым видом североморца внимательным, испытующим взглядом.
– Болеешь, что ли, ты тут? – спросил он осторожно. – Вид у тебя какой-то заморенный.
– У меня? – Полундра пожал плечами. – Просто тут заняться нечем. А так...
Дорофеев помолчал немного, продолжая смотреть на спецназовца внимательно, цепко, словно примеривая к нему то, что собирался сообщить теперь.
– Хреновые у меня для тебя новости, Серега, – начал он грустно.
Полундра напрягся.
– Ну?
– Эта чернявая сучка, из-за которой все твои беды, оказывается, не просто так выламывалась. Такой вот у нее бизнес: сначала с доверчивым мужиком трахаться, а потом в ментуре на него заяву писать. И не ты первый, с кем она такой финт проворачивает.
– Финт? – изумленно переспросил Полундра.
– Понимаешь, Серега, – продолжал Дорофеев, – ребята, которые ее крышуют, не сопляки какие-нибудь и не дебилы. Те, с кем ты тогда схватился, – это так, как бы простые телохранители. А настоящие главари всего этого – люди весьма серьезные. Говорю тебе, у них это вполне налаженный бизнес, и все менты на это дело купленные. Помнишь, как быстро опер по ее вызову приехал?
– Ну еще бы! – хмуро отозвался Полундра. – Я еще удивился тогда...
– Ты попробуй просто так вызови милицию! Скажи, что тебя тут режут. Узнаешь, через сколько времени они к тебе прибудут.
– Так что теперь делать? – нетерпеливо воскликнул Полундра. – Чего эти бандиты от меня хотят?
– Ясно чего, денег, – ответил Дорофеев невозмутимо. – Пусть, говорят, твой морячок платит две тысячи баксов, и мы забираем заяву из милиции.
– За одну заяву? Две тысячи баксов? – Старлей почувствовал, что ему становится жарко.
– По-другому не получится, – с сочувственной миной сказал Дорофеев. – Я уж и так и сяк уговаривал. Нет, и все. Сам понимаешь, им же ментам тоже приходится отстегивать.
Полундра заскрежетал зубами, вскочил со скрипучей железной койки, стал нервно расхаживать по узкому и тесному пространству комнаты.
– Погоди, Серега, ты не маячь зря, – попытался успокоить друга Дорофеев. – Сядь. Тем более что это еще не все.
– Что еще? – Полундра остановился, уставился на Дорофеева выжидающе.
– Бандюганы сказали, что у тебя на поиски денег всего одна неделя, – объявил Дорофеев. – Не откупишься за неделю, твою Наташку они изнасилуют. Санаторий, где она находится, им хорошо известен.
– Я их кончу! – Сжав кулаки, Полундра заметался по узкому пространству потайной комнаты. Он не видел, как на губах неотрывно следившего за ним Дорофеева мелькнула довольная улыбка.
– Погоди, Серега, не горячись, – прежним, сочувственным тоном сказал он. – Кончить их ты все равно не кончишь, и сам это прекрасно знаешь. Никогда ты бандитом не был и не будешь!
– Да? А что я теперь должен делать?
– Деньги искать, – невозмутимо ответил Дорофеев. – Деньги – это такая штука, их нет только у дураков и у ленивых. А умные и активные всегда придумают, где достать нужную сумму.
– Ну, придумай! – с горячностью воскликнул Полундра. – Дай мне, Лешка, эти две тысячи баксов взаймы! Я клянусь тебе, за полгода расплачусь.
– Извини, не могу, – грустно сказал Дорофеев. – Я уж думал про этот вариант. Но нет, ничего не получается.
