вздорной, легкомысленной женщине, и только присутствие маленького сына останавливало ее.
– Зря ты за него замуж вышла, – преспокойно продолжала между тем «флотская вдова». – С моряком – это не жизнь. То его месяцами дома не бывает, ты от тоски воешь как волчица, ждешь его, не дождешься. То вернется домой из плавания весь усталый, замученный. А то вот так, как у тебя. Единственный раз выбралась с ним на несколько недель в санаторий в Крым, а он тебя в первый же день оставил. Разве это жизнь? Не будет у тебя с ним нормальной жизни, уж ты поверь мне. Так и будет он от тебя по разным своим девкам гулять. Моряки, они все ужасные бабники. Тем более такие красавцы, как твой. Мое мнение – тебе разводиться с ним надо! – продолжала «флотская вдова». – Разводиться. И через суд на него на алименты подавать. Пусть содержит тебя и своего ребенка, как порядочные люди делают.
– Но я не хочу с ним разводиться!
– Ну, тогда самой надо гулять направо и налево! – сказала «флотская вдова». – Ты сама-то вон какая красавица! Ты только кинь взглядом вокруг, и все мужики будут на коленях перед тобой. А ты не стесняйся, этим пользуйся! А то что ж такое? Мужики должны жить и развлекаться, а мы, бедные женщины, по домам с детьми сидеть, как какие-то монашки. Так, что ли?
Наталья не ответила, некоторое время сидела неподвижно, устремив невидящий взгляд на море. Потом вдруг вскочила на ноги, проговорила торопливо:
– Послушайте! А вы не посмотрите за моим мальчишкой, пока я схожу... в одно место.
– Конечно, конечно, моя милая, – вальяжно отозвалась вдова, одобрительно кивая Наталье. – Иди, куда тебе надо. С твоим мальчиком ничего не случится.
Наталья поспешно вернулась в санаторий. Там она подбежала к одному из расположенных в вестибюле здания таксофонов, сняла трубку и набрала номер штаба Черноморского флота России, который ей дал кавторанг Славкин. Некоторое время с замирающим сердцем ждала соединения. Наконец услышала в трубке голос:
– Да?
– Алло! – торопливо сказла она в трубку. – Это говорит жена старшего лейтенанта Сергея Павлова, с Северного флота. Помните? Который пропал куда-то.
– Да-да, конечно. – Голос кавторанга был официально сух и невозмутим. – Что вы хотите? Что-нибудь новое выяснили?
– Нет, я... – Наташа смутилась, внезапно почувствовав полную бесполезность и бессмысленность своего звонка. – Я только хотела узнать, как продвигается ваше расследование. Вы что-нибудь узнали про моего мужа?
– Мы? Э-хм... – Кавторанг смущенно откашлялся. – Касательно вашего мужа пока ничего нового. Хотя мы ведем определенную работу.
– Послушайте, он ведь пропал! – с отчаянием воскликнула Наташа. – А я ничего не знаю. Может быть, с ним случилось что.
– Я понимаю ваше беспокойство. – Голос кавторанга был непроницаем, как бетонная стена. – Но в данный момент мы ничем вам помочь не можем. Попробуйте обратиться в милицию, если у вас такие уж серьезные опасения. Или лучше сначала в Российское консульство в Крыму. Не забывайте, что мы находимся на территории суверенного государства.
Наталья повесила трубку. Она чувствовала полную беспомощность перед холодным равнодушием всех этих людей.
Глава 43
Подводный химический фонарь продолжал светиться в мутной воде тускловатым зеленым светом, мириады пузырьков воздуха вырывались из клапанов маски акваланга при каждом выдохе Полундры, две огромные, непроницаемые бронированные плиты закрывали выход из затопленной галереи, перекрывали ее герметически, так что между стальной плитой и гранитной стеной коридора не оставалось ни единой щели. Полундра понимал, что жить ему оставалось ровно столько, сколько хватит воздуха в его баллонах, и меньше чем через пару часов он погибнет от удушья, как первые три водолаза, его предшественники. Однако странным образом старлей не испытывал страха. Несмотря на близкую неминуемую гибель, голова его оставалась ясной, а сердце в груди билось ровно и спокойно.
Прежде всего он решил как следует все осмотреть тут, в подземелье-ловушке. Для этого он оттолкнулся от стены, спустился пониже, поближе ко дну. Несколько дюралевых герметично запаянных контейнеров и в самом деле стояли там на гранитном, покрытой слоем давней ржавчины дне. Рядом с ними покоились тела трех водолазов, предшественников Полундры. Скрюченные в предсмертных судорогах позы, остекленевшие от ужаса глаза, разбухшие от морской воды, обезображенные начавшимся разложением лица. Полундра понимал, что через несколько часов он сам станет таким же скрюченным, обезображенным, медленно разлагающимся трупом.
Внезапно ему показалось, что в этих трех мертвецах что-то не так. Спустившись еще ниже и приглядевшись, он вдруг понял: у одного из них, того, что, судя по степени разложения лица, погиб в этой галерее-ловушке последним, не был переключен кран его воздушного баллона. Это означало, что только один баллон израсходован аквалангистом для дыхания и был пуст, вернее сказать, теперь заполнен водой. Второй же баллон остался нетронутым, заряженным сжатым воздухом. Стало быть, Полундра получал в наследство от погибшего аквалангиста еще один дополнительный баллон, а с ним и лишний час жизни здесь, в затопленном подземелье.
Сергей стал лихорадочно оглядываться, вспоминать, в чем заключается основной принцип действия этих подводных ловушек, как им преподавали его на уроках в балаклавской учебке.
Несомненно, этот тип ловушек отечественного производства они проходили на занятиях в учебке особенно подробно и основательно. Их конструкционная идея довольно проста и очевидна. Фотоэлементы, вмонтированные в стены подземного коридора, реагируют на любой движущийся объект, после чего срабатывает механизм, и две бронированные плиты опускаются. Опускаются они не сразу, а с задержкой в одну минуту, на тот случай, если за первым аквалангистом следует второй. Именно такого типа ловушка унесла жизни трех аквалангистов, заплывших сюда наугад. Однако, судя по словам Рябинина, заплывали они сюда не все сразу, а по очереди, с интервалом в несколько дней. И в тот момент, когда Полундра сюда приплыл, бронированные плиты также были подняты! Значит, в механизме этой ловушки имеется автоматически работающее устройство, отвечающее за поднятие плит, снова приводящее ее в «снаряженное» состояние. А вдруг в галерею заплывет кто-нибудь еще? Он также не должен выйти из нее живым!
Полундра оглядел большие, словно глаза огромного мертвого зверя, стеклянные кругляши фотоэлементов. С тех пор как плита опустилась, в них заработал таймер, начавший отсчет времени. Конечно, при всяком новом движении Полундры таймер автоматически сбрасывает время, и отсчет начинается сначала. Но как только движение в поле «зрения» фотоэлементов прекратится, то устройство оценит это как гибель своей жертвы и начнет отсчет времени для того, чтобы снова поднять бронированные плиты. И через некоторое время они опять поднимутся, готовые принять очередную жертву!
Стало быть, весь вопрос состоял в том, хватит ли Полундре воздуха дождаться этого момента поднятия. Напрягая память, спецназовец попытался вспомнить, какие цифры времени действия таких ловушек называли им на уроках в балаклавской учебке. Старлей понимал: изобретатели ловушки были не дураки и рассчитывали на то, что попавшийся в ловушку водолаз может замереть, сымитировать собственную гибель. Поэтому время, когда плиты опущены, никак не может быть меньше двух часов, чтобы у такого водолаза также не было шанса спастись. Но едва ли это время превышает три часа. Ловушка должна как можно скорее быть готова к приему новых нежданных гостей, иначе зачем она тут нужна.
Итак, Полундре надо было отсидеться под водой как минимум три часа. Воздух в его первом баллоне был практически израсходован. Но у него имелся еще один лишний баллон погибшего водолаза! Кроме того, направив луч химического фонаря вверх, Полундра обнаружил там, под самым сводом, воздушный мешок. Бронированные плиты герметично закрывали галерею, и воздух, выдохнутый тремя погибшими аквалангистами, никуда не выходил, а скапливался под потолком галереи в большой воздушный пузырь. Это был определенно шанс для североморца отсидеться там, наверху, возле воздушного мешка, дышать частью из баллонов, частью тем спертым, выдохнутым уже кем-то воздухом. Главное – продержаться в неподвижности три часа, пока таймер закончит отсчет времени. Там, наверху, это было удобнее, там из стены торчал кусок арматуры, за который можно было ухватиться, туда не достигал искусственный глаз
