– Надо же, мое красное платье нашлось! – в который раз удивленно воскликнула дама с родинкой на виске, которую явно считала своим достоинством. Она никак не тянула ни на убийцу, ни на сообщницу – это решение было для Сытова интуитивным, но он ему верил.
Дама вначале не хотела впускать Сытова в свою квартиру, – свежий фингал сделал его личность нереспектабельной и подозрительной. Но потом она вдруг признала в нем «того самого Сытова», распахнула дверь и даже предложила кофе. И даже строила ему глазки, и даже халат у нее ненароком распахивался, и Сытов отводил глаза, пил тягучий горький кофе из чашечки меньше наперстка и пытал ее уже двадцать минут: ну как ее вещи могли оказаться в мусоропроводе в его доме? Дама всячески затягивала разговор, видимо, для того, чтобы подольше пообщаться с «тем самым Сытовым», и побольше рассказать о себе. Кофе, наконец, кончился, Сытов так и не поддался на ее чары, она вздохнула разочарованно и сказала:
– Этот наряд я покупала год назад. Одела пару раз и засунула в шкаф. Красный – очень специфический цвет и нужно иметь особый настрой, чтобы носить его. Так вот, недели две назад у меня настрой этот появился, я сунулась в шкаф и...
– И не нашли ни платья, ни шляпы?
– Да. Но больше ничего не пропало!
– Вы живете одна? – Она уже десять раз сообщила, что живет одна, но он все равно спросил. Лидия Васильевна многозначительно склонила голову в утвердительном ответе.
– Кто мог взять эти вещи?
– Понятия не имею.
– У вас есть домработница?
– А вы правы! – воскликнула Лидия Васильевна, хотела еще налить Сытову кофе, но он жестом остановил ее. – А вы правы! Правда, домработница – громко сказано. Приходит девушка два раза в неделю убирать квартиру. Я рассчитала ее недавно, она сказала, что уезжает домой, куда-то в Саратов. Как раз прошло недели две, я тогда и обнаружила пропажу.
– Имя, адрес и телефон этой девушки!
– Да зачем вам это?! Я не в претензии, вещи старые, больше я их не надену! Выбросьте и забудьте! Я думаю, девочка решила, что я ей мало платила, вот и компенсировала...
– Говорите адрес. Эти шмотки замешаны в одном убийстве. Подозревают очень хорошего человека, который в жизни и так натерпелся.
– Господи!
– Имя!
– Алла. Фамилия Травкина. Отчества я не знаю.
– Адрес!
– Да в общем, это и не адрес даже, а так, комната в общежитии. Телефона нет. Подойдет?
Сытов кивнул, вздохнул облегченно и попросил еще кофе.
Марту снился сон. Это был даже не сон, а видение – так явственно, реально и многозначительно все происходило. Он бежал по пляжу – белый песок, яркое солнце, полоска синего моря сбоку, – а впереди бежала темнокожая женщина в красном купальнике. Или нет, не в купальнике. Подсознание услужливо ее раздело и получилось, что впереди бежит голая Катерина Ивановна. Иногда она игриво оглядывалась, тормозила, давала Марту приблизиться, но потом снова летела вперед, и не было никакой возможности ее догнать. Ноги вязли в песке, каждое движение давалось с неимоверным усилием, но он все равно бежал. «Догонишь, буду твоя!» – крикнула Катерина Ивановна и прибавила ходу, мелькая длинной темной спиной и розовыми резвыми пятками. Март задохнулся от бешенства и бессилия и вдруг взлетел над землей словно коршун. Он в мгновение настиг Катерину Ивановну, схватил ее подмышки и потащил вверх как пернатый хищник добычу. Катерина Ивановна забилась в его когтях, подняла на него глаза и... оказалась вовсе не Катериной Ивановной. На него смотрела архивная мымра с дулей из блеклых волос, в очках-тарелках, в жилеточке со спущенными петлями. От неожиданности Март вскрикнул и выпустил свою добычу. Мымра упала на белый песок, расстроилась и стала ловить Марта неухоженными, в цыпках, руками.
– А как же секс? – кричала она. – Пляж есть, а секса нет! Стой!
Она выщипнула у Марта из хвоста пару перьев и вдруг стала раздеваться. Жилетка и очки полетели в песок, она стояла голая, рыхлая, белая, и махала ручками с шоколадного цвета ладонями.
– Получил?! – засмеялась она вдруг голосом Катерины Ивановны. – Маленькие люди копят на шинель[2] и жрут халявные торты!
– При чем тут шинель? – заорал Март и небольно плюхнулся в песок.
– Ты – ничтожество! – объяснила мымра и побежала, сверкая темными пятками.
– Ты куда? – крикнул Март и обратился куда-то наверх, кажется, к богу:
– Как же так?! Пляж есть! А секса нет!!!
Комендантша в общаге оказалась крепким орешком. Она же выполняла роль вахтера и ни в какую не хотела пропускать Сытова в нужную комнату. Уж он и деньги совал и пытался напомнить, что он небезызвестная личность, но безликая тетка в кримпленовом платье только бубнила:
– Чужих не пускаю, телевидение не смотрю, взяток не беру. И потом, у тебя под глазом блямба, значит, ты криминогенный элемент!
Сытов совсем отчаялся, сунул ей под нос останкинский пропуск и заорал:
– Ну какой же я криминогенный элемент, когда меня вся страна знает!
Комендантшу это не вразумило.
– Итить отсюда. Я тебе не вся страна, а отдельно взятая личность.
Сытов опять попытался всунуть ей доллары.
– Ну, хорошо, не пойду я в комнату. Ну, просто расскажите мне про эту Травкину, или подскажите, как и где ее найти еще можно. Или сюда позовите!
– Ах ты гад! – вконец обозлилась вдруг тетка. – Деньгами меня манишь?! Я коммунистка честная!
– Так бы сразу и сказала, что коммунистка.
Сытов спрятал баксы, развернулся и ушел.
Он обошел общагу и увидел, что с торца есть пожарная лестница, а на третьем этаже приоткрыто окно. Был вечер, почти стемнело, и Сытов решил, что в это время суток, да при такой вахтерше, карабкающийся по стенке мужик не вызовет ни у кого удивления. Он сходил к машине, сбросил легкий пиджак, закатал рукава рубашки и полез вверх. Куда-нибудь, да через это окошко он попадет.
Он попал в туалет. Разумеется, в женский. У зеркала стояла девица фабричного вида и, задрав юбку, поправляла трусики. Сытов закинул ногу на подоконник и вежливо начал:
– Пожалуйста, не пугайтесь. – Он устал, взмок, и очень боялся упасть с высоты.
– Да кто ж тебя пугается-то? – Девица не двинулась с места, не одернула юбку, а так и продолжала тянуть вверх крохотные трусики-стринги. – Да кто ж тебя пугается, папусик? Заходи, коли пришел.
Надежды, что эта деваха в девяностых годах смотрела новостные программы, не было никакой, и Сытов не стал ждать, когда она признает в нем «того самого Сытова».
– Никита, – представился он.
– Жоржетта, – тоже вроде как представилась девушка и опустила, наконец, юбку.
Сытов улыбнулся, дав понять, что оценил юмор и решил: ему повезло, что в общаге такие непугливые девки. Он снова – в который раз! – вытащил из кармана доллары.
– Только не здесь, – засуетилась девица. У нее были крупные черты лица и крепкосбитое тело. – Пойдем ко мне в комнату.
– Я по другому вопросу.
– По другому – в соседней общаге. Там пацанов больше проживает.
Испорченность этой дряни Сытова поразила, но он постарался быть вежливым.
– Я заплачу тебе, если ты приведешь сюда Аллу Травкину.
– Травкину-Муравкину? Так она съехала две недели назад! Все бросила и учухала.
