В следующую секунду он исчез за дверью.
Демон и библиотекарь посмотрели друг на друга.
— Ну, — сказал Годфри, — и как ты поживаешь?
— Гораздо лучше, спасибо, — ответил Скордж. — Теперь.
— Очень приятно видеть тебя, — произнес библиотекарь с явным усилием.
— Правда?
— Да, — кивнул старик. — Да, конечно. Почему бы и нет?
— Вряд ли ты ожидал снова увидеть меня, — медленно произнес Скордж. — Мое возвращение из изгнания после твоего маленького эксперимента наверняка тебя не на шутку удивило, мягко говоря.
— Ч-что ты хочешь этим сказать? — пролепетал Годфри.
Демон не ответил.
— П-погоди м-минутку! — заикаясь, пробормотал Годфри. — Тебе отлично известно, я не имел никакого отношения к тому, что с тобой случилось, совершенно никакого! Ты был изгнан на Землю. Никто не знал, что это место действительно существует, и оно могло оказаться где угодно! Тобой управляли силы гораздо более могущественные, нежели я, и это тебе прекрасно известно. Как же ты мог подумать, будто я…
— Годфри, — сказал Скордж, — заткнись.
Старик умолк.
Скордж положил свои текучие руки на край стола, и они легли там черными блестящими лужицами, отражая зеленый свет лампы.
— Если бы я точно знал, — сказал он, наклонившись к старику, испуганно прижавшемуся к спинке стула, — если бы у меня были хоть какие-то доказательства, Годфри, что ты имел отношение к моему заточению в том мире, который ты создал, знаешь, что я сделал бы с тобой?
Годфри с опаской посмотрел на демона.
— Н-нет, — пролепетал он.
— Нет, — повторил демон. — Ты не знаешь. Но поверь мне, это было бы очень неприятно. В конце концов, у меня было очень много времени на раздумья.
Оба помолчали.
— Ну и какие же у тебя планы? — вежливо осведомился Годфри.
— Теперь, когда этот мальчишка стал моим носителем, — сказал Скордж, махнув рукой и указав на дверь, — я убью нынешнего императора и займу место на престоле, принадлежащем мне по закону. А потом, Годфри, я сделаю то, что собирался сделать с самого начала.
— Но, — сказал старик, — ты не можешь до сих пор хотеть…
— Я разбужу Дракона, — сказал ему Скордж, — и Дракон уничтожит Вселенную. Все живущее исчезнет, и в мире снова воцарится пустота. И на этот раз, — добавил он, выпрямившись во весь рост, — ничто меня не остановит.
ТРОПА ОТМЩЕНИЯ
Эсме прожила в мансарде над театром всю свою жизнь. Она знала каждый дюйм в этой квартире, каждую трещинку в каждой половице. «Сыновья Бича Скорпиона» выставили дозорных на тот случай, если она вернется, но с таким же успехом они могли и не делать этого. Эсме передвигалась по темным коридорам тихо и беззвучно, словно призрак.
«Загляни в мою комнату, — словно слышала она вновь голос Реймонда. — Там кое-что есть для тебя».
Почему-то Эсме казалось, что комната ее отца должна была как-то измениться. Но конечно же, она выглядела точно так же, как раньше.
Все здесь было пропитано духом Реймонда. Воспоминаниями о нем и его воспоминаниями. Армейская фотография тех времен, когда Реймонд служил в воздушном десанте, — такая старая, что Реймонда на этом снимке можно было узнать с трудом. Над фотографией — дипломы, полученные за годы обучения боевым искусствам во время службы в токийской полиции. В углу, рядом с гардеробом, стояли огромные доспехи, похожие на панцирь какого-то гигантского насекомого, выросшего и покинувшего их, как бабочка покидает куколку.
То, что искала Эсме, она нашла довольно легко — под кроватью.
Это был прямоугольный узкий футляр — черный, с обитыми сталью уголками, длиной больше метра, шириной сантиметров тридцать и высотой — пятнадцать.
«Когда ты будешь готова, когда будешь знать, что делать, воспользуйся им».
Эсме щелкнула замками. Когда она подняла крышку, у нее перехватило дыхание. Несколько секунд она только смотрела на то, что увидела, впитывая зрелище взглядом. Потом, так и не осмелившись сделать вдох, она протянула руки к футляру и взяла то, что там лежало. Странное, приятное ощущение распространилось по ее рукам, растеклось по всему телу сладостной дрожью, когда она почувствовала вес оружия.
На первый взгляд оно было похоже на ее тренировочный меч — боккен. Ножны были изготовлены из того же простого темного дерева, и размеры меча были точно такие же. Однако Эсме заметила кое-что необычное в гарде. Металлический диск, отделяющий рукоятку от лезвия и препятствующий тому, чтобы лезвие меча соперника могло скользнуть вдоль лезвия клинка и ранить руку, был толще обычного. Это была плоская, но очень прочная на вид золотистая пластина диаметром десять сантиметров в самом широком месте, выкованная грубовато, но точно и имевшая форму…
— Это бабочка, — произнесла Эсме вслух и чуть не выронила меч.
«Не расслабляйся, — произнес голос Реймонда у нее в голове. — Возьми его».
Эсме шумно выдохнула и сделала, как ей было велено. Она продела лямку из плотного черного холста в кольца на ножнах и забросила меч за спину. Она отрегулировала длину лямки так, чтобы можно было легко дотянуться до рукоятки правой рукой. Потом, не глядя, Эсме нажала на маленький рычажок, с помощью которого гарда крепилась к ножнам. Послышался тихий, но очень приятный на слух щелчок.
Плавным движением она вынула меч из ножен. Тихий свист металла сменился высоким певучим гулом, когда обнаженное лезвие завибрировало в воздухе.
— О, — вырвалось у Эсме. — О папа, какой он красивый!
Она повернула меч так, чтобы на него упал свет ночника. Теплый свет лампы озарил лезвие от гарды до самого кончика — семьдесят сантиметров холодной стали, плавный, изящный изгиб.
Это был голубиный меч, выкованный и выплавленный по особому рецепту Реймонда. Для придания стали особой крепости он был несколько раз превращен в опилки и выплавлен заново. «Семь раз — вот мой рекорд», — вспомнила Эсме слова отца. На этот меч ушел не один год жизни кузнечных дел мастера, и он был изготовлен именно для нее.
Эсме осторожно сделала несколько движений мечом. Наверняка Реймонд специально изготовил его более легким, чем ее тренировочный боккен. Держать меч в руке было приятно.
— Как я выгляжу? — спросила Эсме вслух.
«Убийственно, — ответил ей голос Реймонда. — Чертовски убийственно».
По щекам Эсме ручьями потекли слезы, но она улыбнулась.
Две минуты спустя она уже стояла на крыше театра. Она открыла защелку на дверце голубятни и распахнула дверцу. Еще несколько секунд Эсме постояла рядом, наблюдая за тем, как улетают птицы. Громко зашелестели крылья, и голуби устремились в ночное небо над Лондоном. А потом, когда Эсме была готова, когда она смирилась с мыслью о том, что она, как и птицы, возможно, больше никогда не вернется сюда, она последовала за голубями и прыгнула во тьму.
К тому времени, когда «Сыновья Бича Скорпиона» распахнули дверь, ведущую на крышу, Эсме там уже давно не было.
— Эсме, послушай меня, — сказал Феликс, когда они подошли к нелепым, выкрашенным светло-
