шофёрской внешностью. – Кто?! У тебя заказ на мазилки был? Был. Кто, кроме тебя, ещё на такую байду мог позариться? – Шоферюга стянул с себя бейсболку и шибанул ею по лавке. Севка отчётливо увидел, что вместо правого уха, у мужика уродливый шрам.
– Не я это! – потеряв осторожность, завопил Громов. – Сам подумай, куда бы я с этим добром, кроме тебя сунулся?
– Нашёл, видно, куда сунуться, – усмехнулся одноухий. – Тебе, Михайло, ровно сутки, чтобы товар в лавку вернуть. – Гог встал и быстрым шагом направился к воротам парка.
– Я не могу вернуть то, чего у меня нет! – закричал Громов. – Я не могу это вернуть!!!
Лаврухин, наверное, чокнулся, потому что вдруг начал сигналить так, будто стоял на встречной полосе без аварийки и рисковал получить лобовой удар.
Севка побежал к машине, на чём свет ругаясь под нос.
– Давай за ним! – заорал Вася, тыча пальцем в удаляющуюся фигуру Гога. – Я узнал его! Когда он снял бейсболку, я узнал его! Это Ван Гог! Его зарезали лет пять назад на зоне, а он, оказывается, жив и здоров!!!
Севка прыгнул за руль и, держась чуть позади, поехал параллельно Ван Гогу.
– Видел, у него уха нет? – не унимался Вася. – Он четыре срока отсидел за кражи, авторитетом был, а на пятую ходку его в драке зарезали. Во всяком случае, так до сих пор считалось. Блин, да мне за эту находку сразу капитана дадут, Фок! Не упусти его! Нужно узнать, где у этого гада логово… Кстати, о чём он говорил с Громовым?
– Требовал что-то, чего у Громова нет. Речь шла о «мазилках», может быть, это картины, украденные у Грачевского?
– Веди его, веди, Фок! Это сенсация, что Ван Гог жив и здоров! Ты не представляешь, какая это крупная рыба. Да мне за него не капитана, мне полкана сразу дадут!
Ван Гог пружинистой походкой дошёл до автостоянки, сел в белую «Тойоту-Корону» и, не торопясь, вырулил на дорогу, ведущую за город.
– Ты не думаешь, что мы упустим Громова? – спросил Севка, преследуя «японку» на расстоянии.
– Да куда он денется! А вот Ван Гог растворится, и не докажешь потом, что видел его живым. Веди его, Фок, веди…
Севка прибавил скорость, предвкушая награду от Милы Милавиной за раскрытое дело. А дело было ясное.
Что тут гадать?
Громов хотел выкупить картины у Грачевского и втридорога перепродать их банде «искусствоведов», которую, как теперь понятно, возглавляет старый рецидивист Ван Гог. Однако, хитрый и опытный вор Ван Гог, прознав, у кого Громов хочет купить картины, сам взялся за дело, чтобы не переплачивать Громову. Его ребята ограбили Роберта Грачевского, случайно убив старика, а теперь Ван Гог наезжает на Громова, чтобы тот отработал заказ. Просто так наезжает, чтобы отвести от себя подозрения, а, может, и неустойку заставить выплатить.
Вот и всё. Задачка понятна, как уравнение из учебника первого класса.
Награда Милы Милавиной будет долгой, нежной, страстной, и уж никак не в денежном эквиваленте.
Никуда она не денется.
Никак не отвертится!
Он заставит её сменить траур на костюм в стиле «ню».
Белая «Тойота» увела их километров за тридцать от города.
После двадцати минут довольно быстрой езды, Севка с Васей увидели, что «японка» въезжает в ворота добротного деревянного дома, одиночкой стоящего в недрах густого пролеска.
К пролеску вела грунтовка, и пришлось подождать, пока за «Тойотой» захлопнутся створки ворот, прежде чем рискнуть подъехать к бандитскому логову ближе.
– Вот он, значит, где окопался, – потёр руки Лаврухин. – Всё, Фок, давай, я позвоню начальству. Одним нам тут не справиться.
– Вот тебе, – сунул Севка фигу Васе под нос. – Это моё дело и я доведу его до конца без твоего начальства!
– Фок!
– Заткнись. Если надумаешь кому-нибудь позвонить, я тебя обезврежу.
Севка бросил машину в зарослях сухостоя и быстрым шагом направился к высокому металлическому забору.
– Что ты хочешь делать, Фок? – побежал за ним Вася. – Я через забор за тобой не полезу! Это бандиты, придурок! Они тебя грохнут, в огороде закопают, а сверху укроп посадят! Будешь укропом, Фок! Тебя сожрут с помидорами и не подавятся!
Севка остановился возле забора, с торца дома. И правда – что делать?!
Укропом быть не хотелось.
– Нужно залезть вон на то дерево, – кивнул он на высокую сосну, – и понаблюдать оттуда за домом. Выясним, хотя бы, сколько там человек и вооружены ли они. Если в доме один Ван Гог, возьмём его голыми руками.
Фокин подошёл к сосне и быстро полез вверх, цепляясь за гладкий, без единой веточки ствол.
Что ему, бывшему скалолазу, какая-то там сосна! Он по отвесным скалам ползал как паук – маленький, жилистый, сильный Севка.
– Я не умею лазить по деревьям! – заскакал внизу Вася. – Фок! Я не альпинист, твою мать!
Пришлось спускаться и, подталкивая Васю под зад, водворять его на толстую нижнюю ветку, находящуюся метрах в пяти от земли.
– Я так до полковника не доживу, – ворчал Лаврухин. – Я с тобой лейтенантом помру, сыщик ты грёбаный. У тебя хоть оружие есть?
– Ты моё оружие, Лавруха, – заверил его Севка, усаживаясь на ветку.
Сверху открывался отличный вид. Двор просматривался как на ладони, а соседние сосны густыми ветвями скрывали Севку с Лаврухиным от постороннего взгляда.
Во дворе находился огромный сарай, гараж, колодец, туалет и навес, под которым лежали дрова. Никакого огорода и в помине не было, так что перспектива реинкарнации в укропе не могла воплотиться в жизнь.
– И сколько тут куковать? – поинтересовался Лаврухин. Он сидел, прислонившись спиной к стволу и занимал более-менее устойчивую позицию, в отличие от Севки, который устроился посередине ветки, оседлав её верхом.
– Пока что-нибудь не увидим, – откликнулся Фокин. – Эх, жалко бинокля нет! Занавесочки на окнах приоткрыты, но отсюда ничего не видно.
Они просидели около часа, но ничего не произошло.
– Заразы, почему она даже в туалет не выходят? – ворчал Лаврухин. – Я затёк, Фок!
– Вей гнездо, – огрызнулся Севка. Он верил в свою затею увидеть что-то значительное, или хотя бы выяснить, сколько в доме народу.
Через пару часов стало темнеть.
– Фок, можно с ветки пописать? – простонал Вася.
– Валяй, удобряй природу, – разрешил Севка, не отводя глаз от дома, в окнах которого зажёгся свет. Чья-то рука резко задёрнула занавески.
– Ты как хочешь, Фок, а я звоню, чтобы вызывали ОМОН.
– Смотри! – Севка показал на пролесок, где замелькали фары машины. – Сюда кто-то едет.
Они замерли, не дыша.
К воротам подъехал микроавтобус. Из дома стали выбегать люди.
– Один, два, три, четыре, пять, шесть… – ошарашенно считал Вася. – Да тут осиное гнездо, Фок! Нет, без ОМОНА нам не справиться…
Все выбегавшие были парнями в возрасте около тридцати. Ван Гога среди них не оказалось. Телосложение и лица парней красноречиво указывали на их принадлежность к криминальному миру.
Двое слаженно открыли ворота, и микроавтобус въехал во двор. Другие два бандюгана, выйдя на улицу,
