насколько спрос на образование превышает средства к получению образования; и это превышение с каждым годом становится чувствительнее. Фактически создавшееся положение означает, что тысячам детей отказано в праве учиться, ибо, как я уже отмечал, в царских владениях нет возможностей для личной инициативы. Правительство выбрасывает сотни миллионов на придворные празднества и чужеземные войны, а для целей просвещения уделяет жалких десять миллионов. И все же, несмотря на свою манию репрессий и непоколебимую волю графа Толстого, правительство время от времени вынуждено идти на уступки, правда часто больше на словах, чем на деле.
Все сословия в России жаждут дать образование своему подрастающему поколению. Для высших классов без различия политических взглядов или общественного положения, для чиновничества, как и для простых граждан, это вопрос жизни и смерти. Если их дети не будут учиться, как же они будут жить? Все слои русского общества, даже не имея особого политического влияния, в состоянии вырвать у правительства какие-то уступки. Но когда власти действуют под нажимом, они действуют медленно, с неохотой и с крайней недоброжелательностью. Например, на протяжении последних десяти лет, невзирая на рост населения и острую необходимость более широких образовательных возможностей, расходы на гимназии, составляющие 6 миллионов, увеличились всего-навсего на 1 миллион 400 тысяч - сумма смехотворно малая для удовлетворения их нужд.
Некоторые городские думы и земство, устав от бесконечных петиций и жалоб правительству, в последнее время приняли радикальное решение самим основать новые классические гимназии, обременяя свои скромные бюджеты издержками, которые, разумеется, должны были бы лечь на плечи государства. Расходы земства восемнадцати губерний на среднее образование достигают двадцати пяти - тридцати процентов общей суммы, ассигнованной ими на народное образование. По одному этому мы видим, как далеко правительство зашло в своем противодействии распространению образования среди широких слоев населения.
Политика министра народного просвещения в отношении средних школ заключается, по сути дела, в следующем. Во-первых, всеми мерами мешать расширению среднего образования, сделать его как можно более трудным и не идти на уступки, пока не будут исчерпаны все средства противодействия. Во-вторых, когда противодействие уже становится невозможным, не давать пользоваться преимуществами среднего образования трудовым классам, для которых эта проблема является жизненно важной, и по возможности принимать в эти школы только детей дворян и богатых семей. В-третьих, по привилегии, данной когда-то дворянству, сделать образование, получаемое их детьми, как можно более бесплодным.
Эти выводы напоминают скорее скверную шутку, чем суровую действительность, но разве они не подтверждаются приведенными нами фактами, фактами, почерпнутыми, заметьте, из официальных документов или из подцензурной и полуофициальной печати?
Глава XXVII
Начальное образование в России имеет лишь небольшую давность, ведя начало от освобождения крестьян в 1861 году. Правда, крупные помещики обычно учили некоторых своих крепостных грамоте, достаточной для того, чтобы сделать из них управляющих или конторщиков. Но, руководствуясь мудрой истиной, что грамотные рабы - опасные слуги, дворяне умышленно держали массы сельского населения в глубочайшем невежестве. Только на государственных землях имелось некоторое количество начальных школ, но они находились на попечении попов и чиновников, а поскольку ни те, ни другие не имели времени и желания заботиться о них, школы пришли в полный упадок. Немногочисленные ученики ничему не учились, и чаще всего сами школы были чистой фикцией, они существовали только на бумаге, то есть их можно было обнаружить только в отчетах администрации. В них всегда значились различные суммы, якобы выплаченные в виде жалованья учителям и за ремонт помещений, суммы, которые, само собой разумеется, шли в бездонные карманы господ чиновников и компании.
Когда школы впоследствии перешли в ведение земства, выплывшие наружу мошенничества были просто сногсшибательны. В Петербурге в 1872 году, когда управление народными школами было передано городской управе столицы, оказалось, что недостает трех школ из значившихся в списке шестнадцати; даже названия их были вымышленные. Из остальных только одна школа была более или менее удовлетворительной, все прочие были в плохом состоянии и не имели почти никаких возможностей для обучения.
Первой задачей городской управы было обеспечить школы новыми помещениями, снабдить их учебниками, назначить хорошо подготовленных учителей и организовать все заново. Кстати, эти школы были основаны еще сто лет назад Екатериной II и с тех пор находились в ведении государства.
Таково было положение начального образования в столице, и легко себе представить, что творилось в провинции. Если школы там вообще существовали, то только благодаря усилиям частных лиц и земства. Правительство, как мы далее увидим, не делало ничего другого - и не делает сейчас, - как только явно или скрытно противодействовало благородным стремлениям русского общества дать народным массам хоть слабые проблески просвещения. В 1859 году образованные классы, воодушевленные приближением освобождения крестьян, горячо мечтали о всяческих реформах и прежде всего жаждали что-то предпринять для своих несчастных сограждан, которые вскоре обретут свободу. Идея просвещения народа в те годы так же пленяла воображение молодежи, как позднее идеи социализма. Но устройство детских школ не могло полностью удовлетворить эти чаяния. Результаты обучения детей могли сказаться лишь через целое поколение. Что же можно было предпринять, чтобы подготовить отцов и матерей для восприятия благ свободы и превратить их в достойных членов нового общества?
Путь был найден и страстное желание исполнено - общество начало создавать воскресные школы в каждом городе и почти в каждом крупном селе по всей империи. Юноши и девушки с головой окунулись в эту деятельность, и очень скоро были достигнуты блестящие результаты. В одной только Одессе почти шестьсот человек предложили свои услуги в качестве учителей, разумеется безвозмездно.
Но правительство смотрело на весь этот энтузиазм с большим беспокойством; трудно было предусмотреть, к каким страшным последствиям может привести общение бедных с богатыми, неграмотных с образованными. Наконец осенью 1862 года указом императора воскресные школы были закрыты. Так закончилось столь благородно начатое доброе дело.
Это было первое препятствие инициативе общественности в распространении просвещения среди масс. Народное образование снова было передано на попечение попов и чиновников, с тем чтобы обратить в обман и мошенничество.
Однако в 1864 году был сделан шаг в правильном направлении. Надзор за начальным образованием был вверен земству и другим обществам. В каждом уезде были созданы училищные советы. В них три члена назначались земством и обществами, а три других - правительством. За училищными советами наблюдал губернский училищный совет, состоявший из пяти членов: двух представителей земства, двух чиновников и архиерея или замещавшего его лица. Особой обязанностью архиерея было следить, чтобы преподавание в народных школах носило верноподданнический и религиозный характер. Он получал сведения и передавал свои указания через приходских священников, которым поручалось посещать школы и наставлять учителей, а если учителя не следовали их предписаниям, подавать на них жалобы.
Но так как ни архиерей, ни чиновники не пеклись особенно о школах и редко посещали заседания училищного совета, управление школами фактически оставалось в руках земства. Таким образом, новое положение о начальных школах оказалось гораздо более либеральным и пользовалось большим признанием, чем это имели в виду его авторы, ибо оно предоставляло большие возможности для устройства широкой сети народных школ.
Самым серьезным затруднением, испытываемым земством, была скудность средств, ибо его расходы были ограничены двадцатой частью постоянных доходов. Однако, вдохновляемое великой целью, земство
