подсказал он.
– Без сомнения. Я абсолютно официально заявляю вам, что Хайновский погиб.
В дверь кабинета заглянул молодой офицер, но увидев, что подполковник не один, тут же закрыл рот, хотя было видно, что собирался сообщить ему что-то срочное.
– Извините, я на минутку, – Прохоров выбрался из-за стола.
Лада, пока рассказывала о том, что с ней происходило в последние сутки, наконец-то четко сформулировала для себя, что все ее беды начались с Бондарева.
«Если бы не он… Я просто на время сошла с ума, а на самом деле я для него всего лишь игрушка, которую он из прихоти не собирается дать сломать кому-то другому», – с досадой подумала она, глядя на то, как спокойно Клим закуривает в чужом кабинете.
– Мы расстаемся! – твердо сказала женщина.
Бондарев скосил глаза, в его взгляде не было ни сожаления, ни просьбы.
– Ты так решила?
– Да. Я тоже умею принимать решения.
– Хорошо, – Клим был невозмутим.
– Тебя даже не интересует – почему я так решила?
– Нет.
– Ты использовал меня в своих целях.
– Я же сказал, что меня не интересуют объяснения. Достаточно того, что ты так решила. Кстати, до последней минуты с тобой было приятно проводить время.
– Ты бесчувственная скотина. Меня уже дважды чуть не убили из-за тебя. Ты уехал черт знает куда, оставив меня у себя дома. А потом…
– Принято к сведению. Мы с тобой не муж и жена, чтобы выяснять отношения.
Ладе хотелось, чтобы Клим просил ее, уговаривал, повинился, она бы тут же бросилась ему на шею, но вместо этого Бондарев спокойно выпускал одно кольцо дыма за другим.
Вернулся Прохоров. Выглядел он растерянным и даже не скрывал этого. Только что ему сообщили, что с потопленного теплохода подняты два мертвых тела: Семен Липский и Кирилл Братин. Их обоих последний раз видели на похоронах Хайновского. Вдобавок час тому назад в районное отделение милиции пришел сдаваться один из бывших охранников олигарха, до последнего времени охранявший офис в Берне. Некий Вадим Иванович Краснов 1972 года рождения. Он пришел предупредить о том, что на Липского и Братина его бывший хозяин незадолго до гибели готовил покушение.
Вадима Краснова с минуты на минуту должны были доставить в управление ФСБ для дачи показаний.
Лада настолько разошлась, что ее не сдержало даже появление Прохорова.
– Я обязательно должна находиться рядом с ним? – кивнула она на Бондарева.
– Что вы имеете в виду? – подполковник не сразу оценил ситуацию, продолжая думать об услышанном.
– Она хочет узнать, могу ли я уйти, – Бондарев улыбнулся.
– Извините, но я сам должен сейчас идти, – сказал подполковник.
– Мне что делать? – зло спросила Сельникова.
– Дождитесь меня. Думаю, скоро мы поедем в подземный гараж.
– С ним?
– Мы сами разберемся, – пообещал Бондарев, не дав Ладе договорить.
Прохоров уже прикинул в уме, что не стоит посвящать Клима Владимировича во вновь открывшиеся обстоятельства. Их официальное сотрудничество оставалось в прошлом, оно окончилось еще до операции по задержанию олигарха.
Они вновь остались одни. Лада накручивала себя, боясь сдаться раньше времени. Никогда раньше ей не приходилось первой идти на примирение с мужчиной. Как каждая красавица, она привыкла, что любой ее каприз – закон. Бондарев же не собирался менять свои привычки.
«Если я ей нужен, хотя бы для ночи в постели, значит, нечего выпендриваться. Мы же взрослые люди», – считал он.
– И долго еще? – бросила вопрос в пространство Лада.
– Что тебя волнует?
– Я сейчас встану и уйду, а его кабинет останется открытым.
– За дверью нас охраняют, – напомнил Клим.
– Я не хочу быть рядом с тобой.
– Поскольку тебя не выпустят, придется уйти мне, – спокойно произнес Клим, поднимаясь со стула, и шагнул за дверь, – до встречи.
– Мы расстаемся навсегда.
Сельникова выждала пару минут, Бондарев не возвращался, наконец она выглянула из кабинета. У двери в приемной скучал молоденький парень в штатском. Сельникова двинулась вперед, не обращая на него внимания.
– Извините, но вы должны дождаться подполковника, – остановил он Ладу.
– А если мне надо выйти? – с вызовом спросила она.
– Я провожу, – казалось, ничто не может вывести парня из равновесия, он приветливо улыбался.
– В другой раз, – улыбнулась Сельникова своей самой издевательской улыбкой, – сколько мне еще ждать?
– Этого я знать не могу.
– Но его вы выпустили.
– Кого?
– Мужчину, с которым я пришла.
– Он – совсем другое дело, – это прозвучало так многозначительно, что Лада даже растерялась.
Прохоров тем временем сидел в полутемной комнате и смотрел сквозь светоотражающее стекло в кабинет для допросов. Подполковника из кабинета видеть не могли. Для сидевшего перед следователем Вадима Краснова стекло было обычным зеркалом, вмонтированным в дверцу платяного шкафа, хотя охранник олигарха и понимал что к чему.
Все, что говорил Вадим, укладывалось в стройную систему и, главное, совпадало с тем, что думал сам Прохоров. Его слова объясняли все случившееся в последние сутки.
– …перед гибелью Хайновский создал несколько групп: для ликвидации Лады Сельниковой и того человека, кто выкрал у него документы в Швейцарии; для ликвидации Липского и Братина… – продолжал «признания» Вадим. – Я был задействован в группе, нацеленной на Сельникову. Да, ее похитили… готов показать место, где мы удерживали Ладу некоторое время. Но потом, осознав, что участвую в незаконном и бесперспективном деле, я решил прийти с повинной, во всем признаться…
– В случае отсутствия в ваших деяниях тяжелых преступлений вам гарантировано освобождение от уголовного преследования. Вы можете назвать людей вашей группы? – спросил следователь.
– Могу, но все назывались не своими настоящими именами и фамилиями, я, например, проходил под кличкой Шрам. Могу описать, составить портреты… С одним из наших я встречался перед самым приходом в милицию. Он сказал, что после того, как погибли двое наших людей в парке, вся группа распалась. Никто больше не хотел рисковать. Решили поделить остаток денег и разбежаться. Так что недостроенный подземный гараж уже пуст…
Вадим говорил со следователем и одновременно вспоминал, как прощался с ним «погибший» олигарх, отправляя «чистосердечно» признаваться в ФСБ. Они сидели за столиком. Обед, доставленный из дорогого ресторана, Вадим ел без аппетита, а Михаил Изидорович наставлял его, что и как надо говорить:
«Скажешь, что осознал и решил сдаться, – вещал Михаил Изидорович. – Расскажешь о группах. Тебе они ничего не сделают. Максимум продержат в камере пару недель. Зато выйдешь богатым человеком, кредитка на сто тысяч уже в твоем кармане. Ты ее надежно пристроил? Молодец. Больше мы не увидимся. Ты, Вадим, ешь, еще неизвестно, чем тебя будут там кормить».
– В чем заключалась ваша роль в похищении и удержании женщины?
– Я был в наружной охране… Охранял гараж.
