Волка слово «честь морского офицера» не пустой звук – тоже.
– Ты знаешь, Николай, – горячо зашептал командир, – мы ведь можем убить двух зайцев.
– Ну, командир, насчет двух зайцев ты бы мог мне и не говорить, – усмехнулся старпом, – уж что-что, а это ты любишь. Риск – это у тебя в крови.
– Да нет тут никакого риска, – нетерпеливо перебил командир, – китобойца мы будем держать на пеленге…
– На такой глубине даже наша сканирующая антенна не сможет читать их переговоры, – возразил Пивоваров, напоминая командиру о технических возможностях вверенной ему субмарины.
– А зачем нам их переговоры? – пожал плечами Морской Волк. – По-моему, тут все ясно. Нам нужно их местоположение. Держать их в поле зрения. А это проще пареной репы. Если дернутся – значит, нашли наших ученых. Они и результаты погружения, судя по разговорам, нужны им куда больше, чем пустой батискаф. Значит, новозеландцы будут терпеливо ждать и искать наших. Согласен? – командир внимательно глянул на своего оппонента.
– Ну, предположим, – нехотя согласился старший помощник. Особо возражать он не хотел. Китобойный корабль мог тронуться с места и по сотне любых других причин. Хотя бы по чьему-либо приказу. Командира того же корвета, командования базы в Туле и еще бог весть чьему. Тем более что пустая скорлупа ненужного батискафа никак не сковывала действий китобойца.
– Времени на все про все у нас уйдет максимум – час с небольшим, – продолжал горячиться командир, – даже если за это время что-то на поверхности и случится, мы всегда можем наверстать упущенное.
– Все верно, Илья Валентинович, – согласился старший помощник, – только китобойное судно меня беспокоит меньше всего. В конце концов, это просто гражданское корыто. Хотя, сдается мне, не такое уж и гражданское.
– И не такое уж корыто, – подтвердил догадки подчиненного Морской Волк.
– Вот именно, – согласился старпом. – Но не в нем пока дело.
– А в чем? – насторожился Морской Волк. Со старпомом, как и полагается хорошо слаженным членам экипажа, он съел не один пуд соли. Да и подбирали их как бы для противовеса: один – решительный и горячный, другой – осмотрительный и рассудительный. И не один раз такая осторожность помощника сыграла на руку всему экипажу «Макарова», поэтому к мнению Пивоварова Морской Волк прислушивался и дорожил им.
– Понимаешь, Илья Валентинович, – неторопливо начал старший помощник, – меня сильно насторожила одна штука…
– Какая?
– То, что этот Ричардсон смог еще до спуска видеозонда безошибочно определить, что его накрыло тросами и системами жизнеобеспечения от нашего батискафа. Понимаешь? – он вопросительно глянул на командира. – Интуиция?
– Возможно, – неопределенно пожал плечами Морской Волк. – С этим командиром мы раньше не сталкивались, но вряд ли командование такой субмариной доверят малоопытному командиру.
– А если дело гораздо проще? Если на американской лодке есть камеры внешнего видеонаблюдения, как у нас? – предположил Пивоваров, с сомнением поглядывая на командира.
– Насколько я знаю, на субмаринах класса «Огайо» таких камер не предусмотрено проектом. – Морской Волк решительно покачал головой.
– А если взяли и недавно предусмотрели? – снова выдвинул свои аргументы старпом. – Ты возьмешь на себя такую ответственность – сорвать операцию и рассекретить «Макаров»?
Вопрос был поставлен правильно, жестко и по существу. И дело было даже не в абстрактном, предположительном наличии видеокамеры. Спасательные операции – не удел секретной субмарины. Тем более – на такой глубине, и такого монстра, каковым являлся американский атомный ракетоносец. Здесь могло случиться все, что угодно. И ответственность за последующие события мог взять на себя только командир «Макарова». Не то чтобы старший помощник сомневался или был не уверен в правоте и правомочности действий Морского Волка, но после всех выслушанных аргументов конечный приказ мог исходить только от старшего по званию, от командира.
– Свернуть антенну, – после короткого раздумья зычно приказал Морской Волк, – экипажу приготовиться к погружению. Идем спасать американцев, – распорядился капитан второго ранга. И хотя по громкой связи разговаривал только командир, почувствовалось, как в каждом отсеке раздался вздох облегчения…
Глава 24
– Ну, сэр, капитан, – произнес Александер Говард, явно издеваясь над принятыми в армии и на флоте обращениями друг к другу. – Почему стоим, сэр? Как видите, сэр, я уже приземлился. Сэр! Я уже на борту вашей лохани! – Будучи в отличнейшем расположении духа, нефтяной магнат позволил себе повеселиться, подтрунивая над военными моряками.
Правда, спасательное судно из Туле, на которое пять минут назад мистера Говарда с борта китобойца доставил вертолет, военным назвать было очень сложно. Все страны предпочитали суда подобного типа маскировать под гражданские корыта вроде сейнеров-траулеров. Спасательные операции вроде той, которую американцам предстояло выполнить сейчас, могли проводиться в любой точке Мирового океана, и лишнее внимание к деталям такой операции со стороны третьих стран никому не было нужно. Понятное дело – линкор или тот же корвет под рыбачью шхуну не замаскируешь, а вот военные корабли вспомогательного флота – запросто, хотя на таких судах экипаж и состоял сугубо из военных, а не гражданских моряков.
– Вы, очевидно, не в курсе последних событий, мистер Говард, – холодно ответил одетый в штатское офицер, – с борта корвета поступило новое распоряжение.
Сразу же следом за Говардом в капитанскую каюту без стука вошел еще один мужчина. По тому, как он поздоровался с мистером Говардом, было понятно, что они давно и хорошо друг с другом знакомы. Вошедший и был тем специалистом, которому было доверено провести работу по демонтажу уникального бура с российского батискафа. В компании «Шелл» швед Матиас Нэслунд не состоял в совете директоров, но, как опытный буровик и геолог, уже несколько лет руководил отделом геологоразведки, которая занималась исследованием северных шельфов.
– Мэт, что здесь происходит? – тоном капризного ребенка прогнусавил нефтяной магнат. – Мне уже до коликов в боку надоел этот арктический воздух, льды и холодное солнце.
– Перед нами как раз ледяное поле, мистер Говард, – услужливо проинформировал патрона Нэслунд, – судно не может идти здесь самостоятельно.
– Так пусть идет в обход, в конце концов! – вспылил нефтяной босс. – Или мы будем ждать, пока льды растают? Поверьте, капитан, – обратился он к командиру, который безучастно потягивал кока-колу, то и дело бросая презрительные взгляды на гражданских. – Поверьте, что у меня нет на это ни времени, ни желания!
Офицер лениво глянул на разбушевавшегося магната и снова стал молча потягивать через соломинку коричневый напиток.
– Вы меня слышите? – Александер грозно насупил брови. – Ваша задача – доставить меня и моих людей, – он указал на геологоразведчика, – к русскому батискафу. И сделать это нужно как можно скорее! Вам понятно?
– Моя задача спасти экипаж терпящей крушение американской подводной лодки, – казалось, моряк еле ворочал языком, – а на ваш батискаф мне глубоко плевать. Даже если он трижды русский.
Говард дернул подчиненного за рукав теплой куртки, увлекая его поближе к выходу, и, удалившись от обнаглевшего капитана, шепотом поинтересовался:
– Объясните мне, Нэслунд, что произошло за тот час, пока я добирался с китобойного судна сюда? – Он настороженно воззрился на подчиненного. – Что-то с русским батискафом, да?
– Нет-нет, – поспешил успокоить патрона швед, – с русским глубоководным аппаратом все в порядке. Ничего на китобойном судне после вашего отлета не изменилось.
– А где изменилось? – нетерпеливо прошептал мистер Говард, искоса поглядывая на нахального моряка. – Кто приказал этому кораблю остановиться?
– Командир корвета мистер Пол Стэнсон, – таким же заговорщицким шепотом ответил швед, – у них там что-то не заладилось со спасением подводной лодки, и мистер Стэнсон приказал спасательному судну лечь в дрейф, а сам вышел навстречу.
