полковник напряженно думал.
Прослушивающее устройство в его телефоне могли установить спецы из ФСБ или какая-нибудь преступная группировка, которая обладала очень похожими ресурсами, материальными в первую очередь. Собственно, рассуждал полковник, вариантов тут было не так уж много. Если это дело рук местной мафии, то все это по меньшей мере странно: полковник разведуправления по Дагестану никогда не занимался ни рыбной, ни нефтяной, ни наркомафией, это просто не его круг ответственности.
Значит, остается местное управление ФСБ. Тут тоже возможны варианты. Приказ о начале негласного наблюдения за каким-нибудь высоким чином в разведке всегда принимается на самом высоком уровне, непосредственно начальником ГРУ, с санкции военной прокуратуры. Вообще-то полковник Крягин не чувствовал за собой никакой вины, не знал, за что бы его можно было начать прослушивать. Но допустим, там, в Москве, генералы чокнулись и вообразили, что он стал вдруг шпионом. Как говорится, от сумы да от тюрьмы... Сегодня полковник пробовал прозондировать обстановку.
В Москве у него были друзья, с которыми он вместе учился в академии, а потом некоторое время служил. Крягин прекрасно понимал, что никто напрямую ему не скажет: за тобой, мол, по таким-то и таким- то причинам назначили слежку. Но своим друзьям он верил и надеялся, что в случае чего они так или иначе дадут ему понять, что дело запахло жареным.
Сегодня, сидя в своем служебном кабинете, полковник долго болтал по телефону с одним из своих московских друзей. Болтал о всякой ерунде, спрашивал, как дела, говорил, какая сейчас чудесная рыбалка на Каспии, приглашал приезжать в Махачкалу, вместе порыбачить. Разговор был дурацкий, опасно балансирующий на грани нарушения субординации и использования служебной связи в личных целях. Однако полковник нарочно делал это, полагая, что если в Москве на него катят телегу, то в таком неформальном с виду разговоре это лучше всего почувствуется. Полковник напряженно вслушивался в интонации своего московского приятеля, генерала, между прочим. Тот спокойно и дружелюбно говорил, что с удовольствием бы, но служба...
Вот и теперь, сидя на диване в своей квартире, полковник Крягин еще и еще раз вспоминал этот разговор, каждую сказанную ему фразу, ее интонации, настроение говорившего. И впечатление, возникшее поначалу, теперь все более и более укреплялось, перерастало в уверенность: нет у Москвы никакого тайного зуба на полковника Крягина. Отношение к нему всех его друзей-приятелей оставалось прежним, как к хорошему службисту, разведчику, назначенному на трудный, опасный пост в Дагестан и неплохо со своей работой справляющемуся.
Но если так, если в Москве не имели ничего против него, тогда... Тогда получается, что все это прослушивание его телефона является самоуправством местных чекистов, их собственной инициативой. Стало быть, возникал вопрос: за каким чертом им все это понадобилось?
Полковник так погрузился в свои мысли, что и не заметил, как погасла его трубка. Ощутив противный вкус на губах, он встал, вытряхнул содержимое трубки в пепельницу, отложил свой курительный прибор в сторону. В конце концов, существовал самый простой, хотя и несколько рискованный способ проверить, кому понадобилось его прослушивать. И пусть он рискованный, но работа разведчика часто оказывается связанной с риском. Зря, что ли, он сделал перед своими соглядатаями вид, будто ничего не заметил, оставив в своем телефонном аппарате «жучок» нетронутым? Раз он там стоит и добросовестно передает кому надо все его телефонные разговоры, значит, это обстоятельство просто грех не использовать. Затеять контригру в одиночку против тех, кто вздумал играть против него.
Полковник решительно подошел к своему домашнему телефонному аппарату, снял трубку, набрал какой-то номер. Послушав некоторое время раздававшиеся в трубке длинные гудки, он надавил на рычажок блокиратора и набрал другой номер.
– Алло? Это гостиница «Звездочка»? Скажите, старший лейтенант Сергей Павлов сейчас у себя? Нет?.. Что, обещался быть в три часа?.. Хорошо... А вас можно попросить оставить сообщение для старшего лейтенанта Павлова? Да... Передайте ему, когда он вернется, что ему звонил полковник Крягин из разведуправления... Да, из разведуправления... Крягин... Скажите, что мне нужно с ним встретиться для важного разговора. Я буду ждать товарища Павлова сегодня в четыре часа... то есть в 16.00... на шестнадцатом километре шоссе на Дербент... Там есть заброшенный маяк, вот там я буду находиться... Нет, не на маяке, а на дороге, на обочине. Я буду на машине... Да... Скажите, что у меня к нему важный служебный разговор. Хорошо, спасибо большое...
Полковник подержал трубку еще несколько мгновений около уха, убедившись, что едва слышные щелчки по-прежнему раздаются в ней. После этого, удовлетворенно улыбнувшись, он положил трубку обратно на рычаги.
Полковник стал одеваться, надел легкий, удобный спортивный костюм с цветастой курточкой. Под мышкой закрепил на ремне кожаную пистолетную кобуру, сунул в нее свой табельный «стечкин». После этого вышел из квартиры. Спустившись вниз, сел в припаркованную возле дома скромную белую «шестерку», каких полно бегает по дорогам Дагестана, и поехал в сторону дербентского шоссе.
ГЛАВА 22
Узловатые, словно бамбуковые, стебли тростника стояли стеной, вода хлюпала под ногами.
Полундра пробрался к небольшому расчищенному от тростника пятачку рядом с песчаным пригорком, показал вышедшему из зарослей следом за ним Исрафилову:
– Вот, посмотрите... Мне кажется, террорист устраивал себе здесь перевалочный пункт, хранил акваланг, подводный мотоцикл...
– Подводный мотоцикл? – удивленно переспросил подполковник ФСБ. – А это не ваши фантазии? Где доказательства, что у террориста имелся такой?
– Вот отпечатки от его винта, – сказал Полундра, указывая на вмятины в песке.
Но Исрафилов с сомнением покачал головой.
– Это могут быть отпечатки от чего угодно. От штыковой лопаты, например.
– Но без подводного мотоцикла до места проведения укладки нефтепровода не добраться! – начал горячиться североморец. – Если вплавь, это не меньше двух часов... А надо еще как-то вернуться! Попросту воздуха для дыхания не хватит...
– Постойте, – Исрафилов уставился на Полундру вопросительно. – А с чего вы взяли, что террорист прибыл именно с берега? Может быть, он приплыл с какого-то судна... Море огромное, постороннему судну в нем затеряться просто... Он подошел на катере близко к трубоукладчику, нырнул, проплыл под водой метров сто...
– А остальное расстояние? – Полундра глядел на офицера ФСБ иронически.
– Какое остальное?
– На сто метров этот катер, даже если бы он и захотел, подойти бы не смог. У сторожевика был четкий приказ охранять строящийся трубопровод...
– Ну, он и охранял...
– Вот именно! – воскликнул раздосадованный североморец. – Охранял! Если бы неизвестное судно подошло к работающему трубоукладчику на сто метров, то сторожевик попросту задержал или расстрелял бы его. Таковы были у него инструкции...
– Да? Допустим... – Исрафилов ничуть не смутился. – Но тогда, значит, то судно, с которого прибыл террорист, осталось за линией горизонта. А террорист проплыл под водой расстояние до трубоукладчика. Поднять голову из воды он не мог, иначе бы его заметили и, как вы говорите, расстреляли бы...
– И для того, чтобы это расстояние проплыть, он должен был воспользоваться подводным мотоциклом, – упорствовал Полундра. – Иначе ему просто воздуху не хватило бы.
– Конечно, – согласился в свою очередь Исрафилов. – Почему бы и нет? Террорист снарядился в подводную экспедицию на каком-нибудь судне, пришедшем откуда-нибудь с юга, из Ирана, например... Доплыл под водой при помощи подводного мотоцикла до трубоукладчика и сторожевика, поставил мины, а после этого таким же способом и убрался обратно, на свое судно...
– Но ведь наша береговая служба не зафиксировала никаких посторонних судов в районе аварии как раз в это время...
– Значит, плохо искала, – возразил офицер ФСБ. – Вы внимательно читали сводку береговых служб?
