угасающие удары сердца, но это было последним ощущением старшего инкассаторской группы. Автомат брякнулся на асфальт с глухим стуком, а рядом с ним уже через секунду распласталось и тело самого Степана Меченкова.
Умар быстро нагнулся и подобрал обороненный Воробьевым мешок. Сунул его себе под мышку. Из-за корпуса фургона вынырнула невысокая фигура Хафиза. В руках у него был точно такой же зеленый мешок, только значительно большего объема.
– Здесь все? – требовательно спросил Умар.
– Все. Надо уходить!
– Согласен. Быстро в машину!
Абдулин первым скрылся в салоне темно-вишневого «Лексуса». За ним последовал Хафиз, и последним на заднее сиденье юркнул Ваххит. Сидящий за рулем Айрат без каких-либо напоминаний вдавил в пол педаль акселератора, и автомобиль, взвизгнув шинами по сухому асфальту, стремительно сорвался с места.
Ни один из инкассаторов не подавал ни малейших признаков жизни. Под тренированным мускулистым телом Степана Меченкова стремительно растекалась густая грязно-бордовая лужа.
Лагерь боевиков находился в центре лесного массива. В одной из палаток был организован штаб полевого командира Гамзало. В палатке не было окон, и если бы не свет электрической лампочки, работающей от переносного генератора, внутри помещения было бы темно.
– Салих сказал, что Умар странно себя ведет в последнее время, – сказал Махмуд брату, опираясь на раскладной алюминиевый столик, стоявший в углу палатки.
Маленький брезентовый стульчик прогибался под грузной фигурой боевика почти до самой земли.
– Я тоже говорил с Салихом, – негромко откликнулся Гамзало. – И, скажу тебе честно, был готов к такому повороту событий. Не все выдерживают подготовку в учебном центре. Умар – один из тех, кто оказался слабее, чем мы думали.
Он небрежно швырнул на стол снятую с головы камуфляжную фуражку.
– Не во всем. Ему, возможно, следовало овладеть другой специальностью. Из него получился бы хороший политик. Он умеет вербовать людей. Владеет словом. – Махмуд попытался изменить позу, но стул угрожающе скрипнул под ним. Чеченец принял прежнее положение. – У него получается зарабатывать деньги и обеспечивать джихад материальными средствами. Возможно, его надо было внедрять через бизнес в политику.
Гамзало взял со столика маленькую брошюрку в мягком переплете. На форзаце книжки было написано несколько слов на арабском языке.
– Перед тобой учебник – курс полевой подготовки моджахеда, Махмуд, – боевик показал брату издание. – Он говорит нам, что мы должны максимально использовать личные особенности моджахеда для достижения наилучшего результата в борьбе с неверными. Это втолковывается каждому, кто доходит до курсов командного состава. Умар прошел весь курс. Он – способный полевой командир и может руководить большими группами людей. Не каждому это под силу. Таких людей единицы. Но у Умара слабая психика. Он прошел все этапы обучения в лагере. Тело и ум его развивались, но нервы оказались слабее. Я не учел этого. – Гамзало положил учебник обратно на стол. – Некоторое время назад у него случилось половое расстройство. Он стал бессильным. Если болезнь будет прогрессировать, то и положение станет только усугубляться со временем. Ждать другого – бессмысленно, Махмуд. Умар не владеет собой.
– Ты знаешь точно, что он страдает физически? – Махмуд скрестил пальцы рук на столе. На левой руке отсутствовали по две фаланги на трех пальцах.
– Да. Он сам говорил мне. Это было давно. Когда он еще обучался в лагере, – ответил Гамзало.
– Что ты думаешь теперь в связи с этим делать?
– Будем внедрять к нему в отряд своего человека, – из груди Гамзало вырвался тяжелый вздох. – Надо последить за Умаром. Пусть у нас будет своя информация. Надо определить, можем ли мы использовать его и дальше для войны с неверными за пределами Чечни. Пока он приносит деньги и от него больше пользы, чем вреда. Пусть продолжает работать. У нас есть время, чтобы сориентироваться в обстановке.
Полевой командир погладил пальцами густую бороду.
– И у тебя есть конкретная кандидатура? Кого мы можем направить в группировку Абдулина? – Махмуд потянулся за кружкой с зеленым чаем.
– Есть. Нужен человек, который сначала поприглядывает за Умаром, а потом, если потребуется, заменит его. Нам нельзя терять группировку на Урале. Этим человеком мог бы стать Муса. Я буду говорить с ним.
– Он тебе не подчиняется, Гамзало, – залпом осушив кружку, отметил Махмуд. Он с грохотом опустил на стол пустую посудину.
Гамзало посмотрел на часы.
– Пора. Сейчас в лагере начнется лекция по вербовке. Я должен присутствовать. – Имам поднялся со стула. Махмуд сделал то же самое. Боевики один за другим направились к выходу. Перед дверью Гамзало взял свой «АКМ».
– Муса мне подчиняется с того момента, как говорит «да» на мое предложение. Не раньше, – продолжил полевой командир, открыв дверь палатки. Он отступил в сторону, пропуская брата на улицу. – Но после того, как Муса взял заказ, он верен. Я надеюсь на то, что Муса сможет со временем заменить Умара. Абдулин ненадежен. Даже если он сейчас дееспособен, то рассчитывать на него в дальнейшей перспективе не приходится. Я скажу, чтобы Муса вошел в доверие к Умару и доложил обстановку. Муса же его и уберет потом...
– Ты не думаешь о том, что федералы могли здесь повсюду расставить свои посты? – заданный им самим вопрос казался Ваххиту вполне приемлемым и объективным.
С того самого момента, как Умар вновь привез его в лесную зону на окраине Екатеринбурга, Ваххита ни на секунду не оставляло чувство беспокойства. Ему казалось, что за ними наблюдают едва ли не из-за каждого куста. А за каждым деревом прячется вооруженный сотрудник милиции, готовый в любой момент выскочить и предъявить им с Умаром счет за убитую несколько дней назад парочку. Именно по этой причине Ваххит беспрерывно оглядывался по сторонам и нервно мял рукоятку лежащего у него в правом кармане куртки «вальтера».
Умар, напротив, был предельно спокоен и сосредоточен. Его цепкий взгляд, казалось, проникал между сухих переплетенных друг с другом корявых ветвей и прошлогодней, так и неуспевшей опасть листвы. Он целенаправленно высматривал что-то, и Ваххит догадывался что. От этой своей догадки его нервозное состояние только усиливалось. Ему не хотелось идти на рецидив, но похоже, что Умар не оставлял своему товарищу выбора.
– Нет, не думаю, – сухо ответил Абдулин. – Ты уже много лет живешь в этом городе, Ваххит, и до сих пор не знаешь, на каком уровне находится дисциплина у доблестных стражей правопорядка? У них ни гроша денег, Ваххит. Да и с кадрами изрядная напряженка. Они, если бы и захотели, не смогли бы расставить пикеты во всех необходимых местах. И потом, – Умар криво улыбнулся, – для этого им, наверное, пришлось бы оцепить весь город. Расслабься, брат! Нам ничто не угрожает.
– Я тебе верю, Умар. Но, может, ты скажешь, зачем мы здесь? Опять?..
Умар даже не посмотрел на соратника. Похоже, что его внимание уже привлек какой-то до сих пор не замеченный Ваххитом объект, и чеченец решительно двинулся в заданном направлении. Он даже не стал запирать и ставить на сигнализацию «Опель», взятый в Екатеринбурге напрокат через подставных лиц. Впрочем, ко всем этим многочисленным машинам, которые, так же как и квартиры, группировка вынуждена была менять чаще, чем перчатки, Умар никогда не относился с должным уважением. Ваххит покорно последовал за старшим.
– За тем же, за чем и в первый раз, – ответил Умар, не оглядываясь. – Наш джихад еще не закончен,
