зато могут сослужить хорошую службу при обнаружении трупа. С наркоманами ведь обычно не церемонятся. Глядишь, и дело будут вести спустя рукава...
Присев на корточки, Липницкий принялся надевать на Сапожникова пакет. Испачкался кровью, как черт, но зато закончил все быстро. Сверху перевязал шпагатом. Теперь Сапожников стал похож на упакованный в химчистку ковер. Оставалось вырыть яму и спустить труп туда.
Аккуратно сняв верхний слой дерна на площади два на метр, Липницкий стал копать. Минут через пятнадцать заломило плечи и закружилась голова. Сжав зубы, Липницкий продолжал вгрызаться в твердый грунт. Когда яма была готова, он сбросил Сапожникова туда и сел перекурить. Но, сделав пару затяжек, выбросил сигарету. Расслабляться не было времени – а вдруг на опушку забредет какой-нибудь грибник?
Быстро забросав труп землей, Липницкий разровнял землю лопатой, а сверху аккуратно уложил дерн. Теперь обнаружить эту могилу мог только очень наблюдательный человек. Но те, кто вырывается на природу из душного города, думают только об одном – как провести свои выходные с кайфом. Так что на этот счет Липницкий мог быть спокоен. Волновало другое: как поведут себя родители Сапожникова, когда осознают, что их сын пропал. Понятно, что обратятся в милицию, те начнут выяснять, когда и где пропавшего видели в последний раз. Может выплыть, что он побывал в СИЗО – распил с бывшими коллегами бутылку водки. Здравомыслящий следователь, сопоставив смерть Шершнева и прошлые «заслуги» Сапожникова, может сделать кое-какие выводы...
«Если это дело станут копать, напущу на них Савина, – подумал Липницкий. – У него есть подвязки и в прокуратуре, и в УВД, и даже в министерстве... Свою часть работы я выполнил – хвосты подчистил. Теперь пусть Савин покрутится...»
Глава 10
ЧЕРНЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК
«Лучше бы этот день вообще не начинался, – подумал Парамонов, положил трубку и грузно опустился на стул. – И что теперь? Самому в петлю лезть, что ли?»
Поймав на себе вопросительный взгляд Семена, пояснил:
– Сегодня ночью в камере Шершнев покончил жизнь самоубийством. Повесился на собственной рубашке.
– Бред какой-то! – не поверил Семен. – Чтобы этот живчик да повесился! Бред.
– Увы, факт. Понятно, что ему помогли, но нам от этого не легче. Концов все равно не найдем. – Парамонов вытащил сигарету, при этом сломав ее, и со злостью швырнул в урну. – Это дело, как какое-то болото. Чем дальше идешь, тем больше застреваешь в дерьме. Что ни шаг – то труп. Еще пару месяцев следствия, и, глядишь, половина Питера на тот свет отправится.
– Значит, нужно срочно брать Липницкого и Савина, – предложил Семен.
– На основании чего?
– На основании показаний Кайзера и Шершнева.
– Они мертвы. Теперь попробуй докажи, что показания даны не под нажимом. Ты же прекрасно знаешь, что адвокаты в первую очередь начнут давить на это. Савина и Липницкого выпустят под залог, а следствие затянется на годы. Впрочем, что это я размечтался. Мы даже арестовать их не сможем. Сунься мы сейчас к прокурору за санкцией на арест, нас тут же пошлют подальше. Глядишь, еще и по голове настукают за очернение всеми уважаемых людей.
– И что же нам делать?
– Что делать? – машинально повторил Парамонов и задумался. – Ну, для начала – водки врезать. Без нее никак. А потом... Мы знаем, что Савин и Липницкий преступники. Будем потихоньку копать под них. Голову на отсечение даю, рано или поздно, но я их засажу годиков этак на двадцать.
– Где-то я уже это слышал... – не зло поддел Семен.
Парамонов побагровел и бросил на него презрительный взгляд.
– Если ты имеешь в виду Кайзера, то если бы не всунулся этот москвич...
Он не договорил – зазвонил телефон.
– Майор Парамонов слушает, – отчитался, подняв трубку.
– Это Самусев, – послышалось в ответ.
– Значит, вы уже в курсе... – мрачно протянул Парамонов и внутренне приготовился к грандиозной взбучке.
Но полковник Самусев, вопреки обыкновению, на этот раз воздержался от разносов и нравоучений. Видимо, ситуация и вправду была критической.
– Короче, так, – торопливо проговорил он. – Шершнев с Кайзером были подельниками. Уяснил? Всех девчонок списываешь на них и закрываешь дело.
– А как же... – Парамонов собирался было напомнить про Савина и Липницкого, но Самусев, догадавшись обо всем с полуслова, опередил его.
– Не дай бог с них хоть один волосок упадет, я лично тебя придушу, – пригрозил он. – Короче, прямо сейчас садишься и готовишь дело к сдаче. Завтра в девять утра все материалы должны быть у меня. Это приказ. Все понял?
– Да.
– Тогда вперед.
Услышав короткие гудки, Парамонов швырнул трубку на рычаг и, не глядя на Семена, язвительно протянул:
– Поздравляю! Кажется, нас определили в личные телохранители Липницкого.
– Шутишь?
Парамонов вздохнул и вывалил на стол с десяток папок.
– Будем закрывать дело.
«Ну вот и все. Через пять часов поезд. И прощай, дорогой товарищ Питер», – с грустью подумал Андрей и подвинул поближе телефон. Неторопливо снял трубку, набрал код Москвы, а потом и номер собственного кабинета.
Там он рассчитывал застать старлея Бабкина. С минуту никто не отзывался. Андрей собирался уже положить трубку, в ухо ему гаркнул по-командирски суровый голос Бабкина.
– Начальник угро 136-го отделения слушает!
«Быстро же ты, однако, освоился в новой должности!» – не без сарказма подумал Андрей и в том же тоне продолжил:
– Вашу честь Корнилов беспокоит. Не будете ли вы так любезны уделить мне пару минут?
– Андрей! – радостно завопил Бабкин. – Ты где пропадаешь? Тебя уже вторые сутки все ищут. Бухвостов на ушах стоит.
– Ты мне лучше скажи: что с Дорофеевым? – оборвал его Андрей.
– А что с ним станет? Вчера заговорил. И знаешь, какие его были первые слова? «Доктор, мне б спиртяги сто грамм». Представляешь?
– Значит, будет жить, – искренне обрадовался Андрей. – Теперь поясни, с чего такой переполох по поводу моей персоны.
– Как с чего? По-моему, ты у нас начальник. Знаешь, меня уже во как задрала эта твоя должность. А еще больше Бухала. Хочу назад в опера.
Андрей бросил короткий взгляд на висевший на стене календарь, а потом с досадой хлопнул себя ладонью по голове.
«Черт, совсем забыл о совещании. Ну да, они как раз позавчера решали, что со мной делать. Неужели оставили в должности?»
– Так что там в министерстве? – уточнил он.
– Все о'кей. Бухвостов бросился грудью на амбразуру. Еще пару человек подговорил. Одним словом, отстояли. Теперь ходит важный, как гусь, – грудь колесом.
– А если поконкретнее?
– Короче, все как всегда – простили в последний раз, без занесения в личное дело. Так что поздравляю!
