места, стал медленно набирать ход.
– Та-а-ак, – мрачнея, протянул Парамонов.
Семен и Ерохин, до этого активно обсуждавшие прогуливающуюся по перрону длинноногую девицу в юбке до пупа, приумолкли.
– Слышь, Семен, – задумчиво проговорил Парамонов. – Тебе не показалось, что Корнилов как-то слишком уж быстро смирился с нашими проколами?
– Показалось, – подтвердил Семен.
– А ведь раньше он так никогда не поступал, – продолжил свои рассуждения Парамонов. – Да и московские ребята меня предупреждали, что он никогда не идет на попятную и слов на ветер не бросает. Кажется, он говорил, что, пока преступники не будут наказаны, из Питера не уедет... – Он осекся, поняв, что находится на верном пути.
– А это значит... – продолжил за него Семен.
– Это значит, – перебил Парамонов, – что нам нужно срочно ехать к Липницкому.
Достав из почтового ящика вечерние газеты, Липницкий тут же развернул одну из них. Где-то здесь, на первой странице, должно было быть сообщение о смерти Шершнева.
– Ну же, ну же, – пробормотал нетерпеливо, пробегаясь глазами по строчкам.
И в этот момент из стопки газет выпал небольшой предмет. Нервно вздрогнув, Липницкий посмотрел на пол и увидел аудиокассету. На миг ему стало страшно – а вдруг в ней взрывчатка? Отступил назад, затем присел на корточки и принялся внимательно изучать кассету. На первый взгляд ничего необычного в ней не было.
– Может, дети баловались? – рассудил вслух, приподнимая ее двумя пальцами и рассматривая на свет. – Сунули в ящик и не смогли достать...
Но что-то подсказывало ему, что не стоит выбрасывать или выставлять на всеобщее обозрение эту находку.
– Прежде нужно послушать, – решил он и поспешил в свою квартиру.
Оказавшись в родных стенах, Липницкий запер дверь, сбросил туфли и прошел в гостиную. Опустился в кресло и, бросив на журнальный столик почту, небрежным движением вставил кассету в магнитофон. Первая же вырвавшаяся из динамика фраза заставила Липницкого вздрогнуть: голос принадлежал покойному Кайзеру.
– ...понимаешь, Алевтину Потанину заказали. Ко мне обратился начальник службы безопасности независимой студии «Вест-ТВ», Всеволод Липницкий, и попросил, чтобы я оказал ему эту услугу. Естественно, за определенную плату...
Липницкий почувствовал, как в груди нарастает холодок.
«А ведь этого уже достаточно, чтобы взять меня под арест».
Он затаил дыхание.
– И куда только смотрит милиция? – продолжал Кайзер. – Мне становится не по себе, когда я думаю о тех чудовищных делах, которые творились на «Вест-ТВ». Совращать малолеток, а потом насильно отправлять их на панель. Это чудовищно!
Больше на пленке ничего не было. Липницкий понимал, что это – всего лишь фрагмент разговора. Похоже, перед смертью Кайзер с кем-то откровенничал. Причем как-то однобоко – все валил на него, Липницкого, и ни словом не обмолвился о других участниках «проекта».
– У-у-у, гад! – процедил Липницкий и со всего размаху швырнул на пол диванную подушку.
Понимая, что эмоции – не лучший советчик, попытался успокоиться. Ему это почти удалось, но внезапно зазвонил телефон...
– Какого черта?! – нервно простонал он и резким движением сорвал трубку с рычага. – Алло?
– Ну как, уже послушал? – поинтересовался звонивший.
Голос показался Липницкому до боли знакомым.
«Кто бы это мог быть? – прикинул он и принялся суетливо перебирать в памяти всех своих знакомых – близких и не очень. Спустя какое-то время все-таки вспомнил, кому мог принадлежать этот голос, но тут же мысленно возразил самому себе: – Чепуха! Он давно мертв».
Но на всякий случай уточнил:
– Это кто?
– Конь в пальто, – послышалось в ответ. – Когда-то и ты прислал мне видеокассету. Ну а я – человек гордый. Не люблю оставаться в долгу.
Теперь уже Липницкий был уверен на все сто – ему звонит Андрей Корнилов, тот самый московский мент, за убийство которого в свое время пришлось выложить кругленькую сумму. Однако в то, что этот злосчастный мент все еще жив, верилось с большим трудом.
– Откуда ты звонишь? – растерянно спросил Липницкий, но тут же, поняв, что городит ерунду, изменил интонацию: – Скажу честно, меня это заинтересовало. Думаю, мы сможем договориться.
– К сожалению, нет.
– Почему?
– Запись – не моя собственность.
– То есть?
– Это всего лишь дубль. Оригинал хранится в сейфе у твоего шефа.
– У Савина? – забыв обо всякой осторожности, изумленно воскликнул Липницкий.
– Да. В его особняке.
«Этого не может быть, – не поверил Липницкий. – Меня „ведут“, как мальчика, а я уши развесил... Это же элементарная провокация!»
– Хватит вешать мне лапшу на уши, – как можно спокойнее произнес он. – У нас с Савиным нет секретов друг от друга.
– Кайзер тоже считал его другом... Хотя поступай как знаешь. Мое дело – предупредить.
Липницкий хотел было возразить, но на другом конце провода повесили трубку.
– Тоже мне доброжелатель выискался! – возмутился вслух. – На понт решил меня взять? Не выйдет.
Отодвинув телефон в сторону, он вновь потянулся к газете.
«Но почему этот москвич не отдал кассету своим коллегам? – подумалось вдруг. – Такой поступок вполне в его духе... Неужели он знает, что прокуратура на услужении у Савина? – Липницкий озадаченно почесал затылок. – Хотя откуда ему знать? Он ведь чужак».
На душе вновь стало тревожно. Перемотав кассету, прослушал ее еще раз. Внезапно почувствовав жажду, потянулся к стоящему на столике сифону и, налив газировки в стакан, одним махом осушил его.
«Если я правильно понял, Корнилов намекал на то, что Кайзера убрал Савин. Но это чушь, потому что у Савина нет своих людей. Кроме как на меня, ему не на кого положиться. Хотя для такого дела он запросто мог нанять кого-нибудь со стороны... Например, того же Корнилова. Но зачем Савину убирать Кайзера? Ведь Кайзер ни словом не обмолвился о нем. А ведь мог. Мог, мерзавец!.. А может, в этом и суть?! – На лбу выступила испарина, коленки задрожали. – А что, если Савин, почувствовав опасность, решил убрать потенциального свидетеля? На его месте я поступил бы точно так же. То есть теперь о причастности Савина к убийствам знаю только я. Но я – человек надежный, это всем известно. Савин доверяет мне. Конечно, доверяет...»
Липницкий вдруг поймал себя на том, что пытается внушить себе, что Савин не способен на предательство. Неожиданно его посетило еще одно прозрение: «Странно, что Кайзер ни разу не упомянул имени Савина. Только Липницкий да Липницкий. Получается, что все эти убийства – моя личная инициатива. Если Савин вздумает от меня избавиться, сделать это будет легко и просто – послал кассету в ментовку, и все. Любой, кто прослушает запись, решит, что я – маньяк. Да, именно маньяк. Кто же еще на такое способен? Выходит, он – ни при чем, а я – самый натуральный маньяк!»
Липницкому показалось, что он и в самом деле начинает сходить с ума.
– Маньяк... Кто же еще?! Конечно, маньяк... – бормотал он себе под нос, продолжая ходить по комнате. Когда напряжение дошло до предела, не сдержавшись, громко захохотал. – Стоп! – сорвавшись на крик,
