Старший лейтенант Дуглас, оставив своих людей в стороне, подошел, тень легла на майора. Тот не пошевелился, задумчиво жевал сухую травинку, глядя в небо.
– Простите, если помешал, – тактично напомнил Дуглас о своем присутствии, – можно присоединиться?
Батяня сел, отряхнул песок с ладоней.
– Конечно. – Он подвинулся, словно в пустыне было мало места на двоих.
– Ждать всегда тяжело, кажется, будто время растягивается, как резиновое, – чисто в английской манере попытался завязать разговор Дуглас.
– Ожидание бывает разным. Можно абсолютно спокойно ждать два часа прибытия поезда на перроне морозной зимой. Но очень тяжело ждать пять минут ста грамм спиртного в теплой комнате при накрытом столе.
Британец не понял шутки и вытащил из кармана плоскую фляжку.
– Виски. Я хотел бы выпить с вами.
Андрей Лавров не стал отказываться. Он сперва распробовал напиток, а потом залпом осушил микроскопический, граммов на тридцать, колпачок. Дуглас тоже выпил.
– Даже в глазах посветлело, – усмехнулся комбат и тут же вскинул ладонь, останавливая британского офицера. – Нет, больше не буду. Я понимаю, у вас другие представления о русских – пьют стаканами, не останавливаясь.
– Это сказки, которые о вас рассказывают другие народы?
– Почему же, случается и такое, но сейчас нет настроения.
Вот уже пятый час десантники и заложники ожидали прибытия британского транспортного вертолета, который должен был забрать уцелевших сотрудников миссии МЧС в Кабул, откуда их должны были доставить в Россию самолетом.
– Какие планы на будущее? – дежурно поинтересовался Дуглас, не рассчитывая на откровенность, все- таки сам был человеком военным.
Батяня потянулся, расправил плечи.
– Секретов нет. Передам людей вашим. Гуманитарная миссия приказала долго жить, осталось только перегнать вездеходы к узбекской границе. А там можно будет и отдохнуть.
По блеску в глазах майора британец понял, что не все так просто. Русскому не дает покоя то, что пришлось отпустить невредимыми Абу Джи Зарака и его бандитов.
– Королевские ВВС разнесли их лагерь в пещерном городе. Правда, был уничтожен и один наш «Чинук». – Старший лейтенант смотрел на горизонт, пытаясь разглядеть, не появился ли вертолет. – Обещали появиться уже час тому назад, – с тревогой произнес Дуглас.
Сонливость, одолевавшая Лаврова все время после освобождения, прошла, он почувствовал прилив сил.
– Спасибо за угощение, – Батяня поднялся на ноги, – виски – хороший напиток, если пить его малыми дозами.
Баренцев уже давно хотел поговорить с таинственным майором спецназа ВДВ, которому удалось освободить его самого и музейных работников, но лейтенант Авдеев запрещал, говоря: «Пусть командир отдохнет».
– Петр Владимирович, извините, что не подошел к вам раньше, – устало произнес Лавров, пожимая Баренцеву руку, – спать хотелось.
Дипломат принялся рассыпаться в благодарностях, интересовался, что может сделать для Лаврова в будущем.
– …вы же рисковали своей жизнью ради нас, и я понимаю, что уставом, инструкциями это не предусмотрено. Вы…
Комбат оборвал дипломата:
– Иногда приходится не думать, а прислушиваться к тому, что говорит сердце. Когда я увидел ее и мальчишку, понял, что по-другому поступить не могу.
– Я ничем не мог помочь им, – уныло проговорил Баренцев, – это страшное чувство, когда ты ничем не можешь оказать помощь женщине и ребенку.
– Забудьте, все позади.
На горизонте показалась черная точка, вскоре стал слышен и шум винтов. Британский вертолет приближался. Бывшие заложники оживились. Они поднялись на ноги, возбужденно махали. Старший лейтенант Дуглас и остальные британцы взобрались на возвышение, чтобы пилот их сразу же заметил. И тут внезапно послышался истерический крик:
– Никуда не полечу!
Бортохова подбежала к Дугласу, мертвой хваткой вцепилась ему в руку. Британец затравленно обернулся, ожидая, что вмешается Лавров, все-таки медик МЧС – его соотечественница. Но Батяня сделал вид, словно ничего не заметил. Дуглас вынужден был принять удар на себя. Сперва он не мог понять, о чем твердит Бортохова, – из русского языка он знал значение всего пяти-семи слов. Достаточно, чтобы выпить и поулыбаться друг другу, но не больше. На помощь пришел прапорщик ВДВ. Он и переводил сказанное. Делал это без особого удовольствия, но честно. Ни одного слова Бортоховой не переврал.
– …Мистер, господин старший лейтенант, я не могу вернуться в Россию, сделайте же что-нибудь.
– О чем вы говорите? Я не совсем понимаю, – изумился Дуглас.
– Меня там посадят. ФСБ… – Медик с мольбой смотрела в глаза британцу. – КГБ, ЧК. – Ольга извлекла из глубин памяти более доходчивые для иностранца сокращения.
– Почему вы так боитесь? – все еще не мог понять британец. – Если вы что и сделали, то под угрозой смерти. Это любой суд примет во внимание.
– Да, что вы понимаете в нашем правосудии?! – Бортохова уже рыдала навзрыд. – У нас разбираться не станут. Это вам не западная демократия.
Британский вертолет тем временем уже разросся в размерах, четко прорисовался его силуэт. Дуглас затравленно оглянулся на майора Лаврова. Мол, чего эта женщина от меня домогается?
И на этот раз Лавров не проявил заинтересованности в происходящем. Британский офицер понял: ФСБ – это не пустой звук, Бортоховой в самом деле могут грозить неприятности. И в основном не из-за того, что она, не желая того, дала наводку на Чагина, а именно из-за ее теперешнего нежелания возвращаться в Россию. Дуглас чуть заметно кивнул комбату. А Ольга продолжала тараторить:
– Я хочу просить этого… как его? Политического убежища. Вы не можете меня отдать в руки ФСБ. Заберите меня отсюда. Я не полечу с ними.
– Погодите, – Дуглас положил ладонь на плечо женщины, – все будет хорошо. Я вам обещаю. Но сейчас у меня есть дело.
Британский вертолет уже завис неподалеку от площадки, где собрались сотрудники МЧС. Британский офицер пробежал сотню метров и стал подавать знаки пилоту, заводя вертолет на посадку. Пыль, поднятая винтами, мчалась на бывших заложников и десантников вместе с песком и обломками сухой травы. Людям хотелось как можно скорее покинуть эту негостеприимную землю. Шасси мягко коснулось камней. Люк открылся. Дуглас торопливо бросил пару фраз, махнул рукой Лаврову: мол, запускай – и поспешил к одиноко стоявшей Бортоховой. Британцу не слишком улыбалась перспектива заниматься русской, требовавшей у него политического убежища. Когда надо, Дуглас умел быть жестким. Он взял Бортохову за плечи, силой развернул ее к себе и заставил слушать, не перебивая.
– Значит, так. Допустим, я доставлю вас в британское посольство.
Ольга кивнула, надежда загорелась в ее глазах. Британец продолжил:
– Если ФСБ имеет против вас обоснованные претензии, – он вскинул ладонь, не давая Бортоховой возразить, – мне не важно какие, то вас Соединенное Королевство выдаст России без всяких угрызений совести. Вы не Березовский, не Закаев и даже не Литвиненко. Сделает маленький дружественный жест. За вас ведь некому заступиться?
– Я одна, совсем одна… – хныкала Бортохова, – сделайте же что-нибудь.
– Я пытаюсь минимизировать ваши потери. Образумить вас. Если вы все же решите просить политического убежища в Британии, то учтите, и это вам зачтется на родине. Со всеми вытекающими… так что решайте сами.
