– Это ваши лучшие люди?
– Так точно! – щелкнул каблуками Рольке. Когда он говорил, его усы топорщились. – Каждого из них я знаю не первый год…
Фон Маннершток передал список Мейеру.
– Видите, как мы здесь готовимся. Рейхсфюрер может быть доволен, – шепнул Маннершток.
Курт кивнул, осмысляя происходящее.
Когда старого служаку отпустили, комендант поднял германского посла во Франции Абеца – тот все время присутствовал в кабинете.
– Я надеюсь, господин посол, что все услышанное вы в подробностях передадите в Берлин.
– Я делаю это каждый день! – изумился посол.
– И все-таки, господин Абец, – произнес фон Маннершток с нажимом. – Сделайте это сейчас повторно, и не откладывая.
Абец коротко кивнул головой и удалился.
– Я в Берлине на хорошем счету, – произнес комендант, выразительно поглядывая на Курта Мейера. – Я совершенно искренне верю, мой дорогой друг, что ваши добросовестные отчеты не будут отличаться от донесений господина Абеца… – Фон Маннершток довольно ухмыльнулся.
Курт понял, что новый комендант Парижа отсиживаться в стороне не собирался. Он был полон решимости выполнить приказ фюрера. Нужно было еще подумать, с какой стороны зайти, чтобы противостоять этому.
– Я полагаю, господа, на этом совещание можно закончить? – спросил Маннершток.
– Нет, – поднялся бригаденфюрер Оберг, который еще присутствовал в кабинете. – Остался один вопрос, господа.
– Говорите, генерал, – сказал комендант Парижа.
– В наших концентрационных лагерях скопилось много военнопленных, и в особенности русских. Всех нас интересует их судьба. Предлагаю вызвать мэра Парижа Жака Дюкло. Он еще здесь?
– Ожидает в приемной! – сказал секретарь.
– Хорошо, – кивнул Маннершток. – Возражения есть?
Все молчали. Молчал и Курт, ему было даже интересно, что скажет этот мэр-коллаборационист Дюкло. Мейеру было известно, что мэру поручили самую грязную работу по ликвидации окрестных концлагерей.
Когда вошел мэр, Оберг повторил свой вопрос.
– Итак, что делать с пленными, господин Дюкло? Париж скоро будет на осадном положении…
– Гм, гм… – начал мэр. – Предлагаю уничтожить, при возможном наступлении врага пленные могут оказать существенную помощь…
– А вы сами станете к станкам, господин Дюкло? – взорвался Курт. – Пусть работают, выпускают боеприпасы! Вы подумали, что предлагаете по сути? Это очень похоже на саботаж!
Окружающие закивали, Мейер почувствовал, что мысль об уничтожении заключенных концлагерей пресечена на корню.
Мэр Дюкло удалился.
– Господа, я доволен тем, как господин комендант провел совещание, – сказал Курт. – Также я одобряю всю его подготовительную работу. Акт уничтожения Парижа, несомненно, будет иметь огромное политическое значение. Наши враги поймут, что с великой немецкой нацией нельзя разговаривать с позиции силы…
– Вы уверены, что другого выхода нет? – спросил вдруг адмирал Кранке.
– Вы полагаете, мы будем обсуждать приказы фюрера? – надменно обратился к нему Курт.
Собеседник затих. Комендант фон Маннершток посмотрел на Мейера благосклонно. Кранке был старик, который часто раздражал его своей мнительностью.
– Какова судьба культурных ценностей, собранных в Париже? – спросил другой человек, начальник французской полиции. – Например, что ждет собор Парижской Богоматери? Эйфелеву башню? Сокровища Лувра?
– Церковная утварь несомненно будет вывезена и сохранена, – отчеканил Мейер, – как в свое время мы сделали с Версалем и Лувром. Подчеркиваю, будет эвакуировано все, представляющее хоть малый интерес для нас, немцев. Сами здания – в том числе Эйфелева башня – будут уничтожены.
Некоторый шум, который поднялся после этих слов, быстро утих.
– Совещание окончено, господа, – произнес Курт Мейер. – Все могут быть свободны.
В коридоре к Мейеру подошел офицер, который прежде, в кабинете Маннерштока, показался знакомым.
– Курт, дружище! – воскликнул офицер. – Вот уж не думал встретиться…
– Корн, я с трудом узнал тебя, – смущенно пробормотал Курт.
Перед ним действительно стоял майор Фридрих Корн, который спас Курту Мейеру жизнь год назад.
Тогда, сразу после командировки в Норвегию, Гиммлер дал задание Мейеру сопроводить некий, как выразился рейхсфюрер, «весьма важный» груз до швейцарской границы. На деле груз оказался двумя чемоданами, которые уложили в багажник машины и порекомендовали даже не дотрагиваться до них.
Курт, конечно, не интересовался содержимым чемоданов, но скорее всего внутри находились драгоценности или деньги – так прежде бывало не раз.
Мейер отправился в дорогу. В конце концов, Гиммлер держал его при себе именно для таких поручений.
Майор Корн был следующим номером в эстафете курьеров, он встретил Мейера в нескольких километрах от швейцарской границы. Встреча произошла на обочине шоссе, и когда Курт уже переложил в багажник автомобиля майора Корна груз, из-за поворота вдруг показалась легковая машина. Стекла ее были затемнены. Автомобиль притормозил, и из него открыли огонь.
Почему-то автомобиль затормозил рядом с машиной Мейера. Майор Корн уже сидел за рулем своего автомобиля и мог уехать, однако он выхватил автомат и открыл огонь. Со второй или третьей очереди он попал в бензобак неизвестной машины. Раздался взрыв, автомобиль загорелся, и неизвестные, которых оказалось двое – водитель и пассажир с автоматом в руках, – выскочили из машины. Автоматчик вновь открыл огонь, и Курт застрелил его. Обгоревший водитель скончался по дороге в госпиталь.
Позже таинственное происшествие расследовал Мюллер. Шеф гестапо пришел к выводу, что скорее всего действовали люди Геринга – тот давно мешал своему конкуренту Гиммлеру, уничтожая его секретных гонцов. Герингу пригрозили, а историю замяли.
После той перестрелки майор Корн попал в госпиталь. Дальнейшую судьбу этого человека Курт Мейер не знал.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Мейер.
– Работаю у Оберга.
– Кто это? – притворился Курт.
– Как, ты не знаешь, кто такой Оберг? – сделал большие глаза Корн. – Вот уж Гиммлер развел секретность, если этого не знаешь даже ты!
Весельчак Корн и вовсе повысил голос, и Курт, оглянувшись, поспешил его одернуть:
– Хватит, если есть что сказать, говори, но не кричи.
– Это шеф секретной полиции здесь, во Франции, – сказал Корн. – Его недавно прислал Гиммлер, и я полагаю, ты знаешь все эти вещи…
– М-да, – сказал Мейер, которому не хотелось продолжать эту тему. – Значит, ты в Париже, – добавил Курт. – Недурное место для храбреца! Вроде санатория.
– Какой тут санаторий… – поморщился Корн, но вдруг замолк и устремил взгляд вдоль коридора.
Курт обернулся. К ним приближался фон Маннершток.
– Штандартенфюрер, я рад, что мы нашли общий язык, – сказал генерал. – О, прошу прощения, я вижу, вы встретили друга? – Фон Маннершток фамильярно улыбнулся. – Ну, не буду вам мешать… Наслаждайтесь общением с хорошим человеком…
Он ушел.
– Почему он назвал тебя хорошим человеком? – спросил Курт.
– Как он может назвать меня, если я такой и есть, – буркнул майор Корн. И вдруг спросил: – Можно
