Самолет заходил на «коробочку», земля встала почти вертикально в иллюминаторах правого борта. На подлете к полосе лайнер прошел три маркерных маяка, каждый сигнализировал о себе звонком и миганием табло «пролет маркера». Шасси коснулись бетона полосы. Самолет несся вдоль строя пожарных и медицинских машин.
Некий генерал попытался вступить в переговоры по радио.
– Освободите заложников, сдавайтесь… У вас нет шансов… Будьте благоразумны… Мы гарантируем вам жизнь…
Шабанов подмигнул Кремеру и ответил:
– Заправляйте самолет.
Менее чем через час борт полсотни третий снова был в воздухе.
32
В аэропорту Душанбе Шабанов выдвинул новые требования:
– Мне нужен вертолет Ми-8 с экипажем и три парашюта. Я возьму с собой только двух заложников – это для гарантии исправности парашютов. Мы выпрыгнем втроем, и если… Хотя нет, вы и так не осмелитесь. Ведь если я разобьюсь, разобьются и капсулы, все вместе… Они в моем поясе. Можете еще раз проконсультироваться с полковником Горецким.
Вертолет приземлился на полосе, невдалеке от трапа. Шабанов, как и обещал, взял лишь двоих – женщину и мальчика лет десяти, не считая Кремера, разумеется.
В тесной кабине вертолета сидел экипаж – первый и второй пилоты и бортмеханик. Шабанов распорядился доставить на борт еще две пары авиагарнитур – как оказалось, для себя и Кремера. Когда гарнитуры и парашюты, на которые заложники взирали с ужасом, были доставлены, он приказал немедленно взлетать.
– Держитесь пока над аэродромом, – сказал он.
Ми-8 взмыл вверх. Шабанов, манипулируя двумя ручками бортовой радиостанции «Баклан-20», пытался связаться с кем-то на неведомой волне. В окошечке «Баклана» выскакивали цифры. Шабанов долго и безуспешно вызывал кого-то на языке фарси, наконец контакт был установлен. После кратких переговоров Шабанов обратился к командиру:
– Летим в Афганистан, восемьдесят километров восточнее Чарикара. Точные координаты – 70 градусов 11 минут 33 секунды западной долготы, 35 градусов 0 минут 8 секунд северной широты. Земля вас наведет, а там увидим маяк… Да, и еще: передайте вниз, чтобы никто не вздумал нас преследовать. Никаких истребителей, «Черных акул» и тому подобного вздора. Если хоть что-нибудь замечу… – Он многозначительно замолчал.
– Но вы забыли об афганских силах ПВО, – произнес командир.
– Я ни о чем не забыл. Надеюсь, афганскую сторону вовремя предупредят, а им тоже дорога жизнь собственного населения… Теперь переключите нас с этим джентльменом, – он указал на Кремера стволом автомата, – на СПУ, и вперед.
Командир щелкнул тумблером, соединяя Кремера напрямую с Шабановым через переговорное устройство, и углубился в длительное совещание с землей. Заложники – женщина и мальчик – в страхе прижались друг к другу, так что непонятно было, кто кого успокаивает.
– Ну вот, Кремер, – сказал Шабанов, доставая сигарету, – проиграли вы с вашим полковником Горецким. Как вы поняли, я связался с друзьями, меня встретят. И уж вам ни за что снова меня не разыскать…
– Может быть, – ответил Кремер, следя краем глаза за удаляющимися строениями аэропорта, – но есть и другие люди. Те, кого вы с Голдиным обманули. Они-то никаких усилий не пожалеют, чтобы вас найти.
Шабанов сухо рассмеялся:
– Да, но против них у меня кое-что припасено… – Он вынул из внутреннего кармана компьютерный диск. – Вот это заставит их пылинки с меня сдувать. Охранная грамота… Здесь достаточно сведений об их деятельности, чтобы я был спокоен. Положу в банк с указаниями – если со мной что-то случится, переслать вашему Горецкому… А указания составлю так, чтобы даже я сам не мог их отменить, и дам им знать об этом…
В наушниках послышался щелчок, и в разговор вклинился голос командира.
– Прошли афганскую границу, взяли пеленг на цель.
– Ясно, – отозвался Шабанов. – Покрутитесь-ка вокруг оси, хочу посмотреть, не хватило ли у кого ума пуститься в погоню…
В иллюминаторах до самого горизонта простиралось безоблачное синее предзакатное небо. Ни единого летательного аппарата в виду.
– Хорошо, – пробормотал Шабанов, – теперь прямым ходом к цели на полной.
Ми-8 напряженно затрясся, набирая скорость.
Кремер посмотрел на женщину и ребенка. Шабанов едва ли станет выбрасывать их с парашютами – это, скорее всего, блеф, страховка… Но что он сделает с Кремером? Застрелит перед прыжком? Сейчас он неуязвим – ствол автомата смотрит прямо в грудь Кремера. А вот когда станет надевать парашют… Взгляд Кремера перебежал на парашюты и вернулся к Шабанову. Тот заметил это и засмеялся.
– И не думайте… Не получится. А главное – ни к чему.
Кремер недоумевающе взглянул на Шабанова, вдруг поманившего его пальцем. Так как переговоры велись через наушники СПУ, жест этот имел только символическое значение, но Кремер наклонился и чуть повернул голову.
– Дело в том, Кремер, – Шабанов лукаво подмигнул, – что я не собираюсь убивать вас. Более того, я хочу отдать вам этот диск. Именно поэтому я вас и вызвал.
Он умолк, любуясь произведенным эффектом. В самом деле, если бы он внезапно приказал повернуть обратно и полетел сдаваться, Кремер удивился бы меньше.
– А зачем он мне? – продолжил Шабанов. – Лишние хлопоты. Неужели не спокойнее, если этими людьми займетесь вы?
Кремер ничего не ответил, но не потому, что хотел сбить Шабанова с толку – нет, с толку был сбит он сам. Слова Шабанова могли оказаться очередным трюком с неизвестной целью, но, с другой стороны, он мог говорить искренне – мало ли по каким соображениям. В таком случае Кремер возвращается с диском, а Шабанов благополучно скрывается с капсулами… Капсулы! Его нельзя отпускать…
– Не верите? – улыбнулся Шабанов. – Я отдам прямо сейчас. Вот. Возьмите.
Он протянул диск. Кремер молча взял его и засунул в карман.
– Мы над целью, – сказал командир.
Шабанов прошел в кабину экипажа. Кремер посмотрел вниз – там сухая песчаная равнина переходила в запутанные лабиринты гор. В конце длинной извилистой расщелины вспыхивал и гас яркий красный огонь, хорошо заметный даже при свете опускающегося к горизонту солнца.
Шабанов настроил «Баклан-20», поговорил с встречающими на языке фарси, снова приказал экипажу развернуть вертолет и оглядел пустое небо. Излишняя предосторожность – никто не рискнул бы открыто преследовать его. Пожалуй, вокруг в воздухе находится столько военных самолетов и вертолетов, сколько хватило бы для нового вторжения в Афганистан, но они разумно держатся за пределами прямой видимости. Шабанов не тот человек, который позволит шутить, полковник Горецкий знает это и крепко вбил в головы всевозможным начальникам мысль соблюдать крайнюю осторожность.
Ми-8 неподвижно висел в прозрачном воздухе. Двигатель работал ровно, с пульсирующим грохотом, лопасти звенели и свистели над тонкой обшивкой фюзеляжа. Шабанов перебрался в салон, упаковал кейс в сумку, надежно привязал ее к себе и распахнул дверь. Грохот и свист усилились троекратно.
– Высота? – спросил Шабанов в микрофон. Ветер рванул его короткие светлые волосы, глаза блестели веселым вызовом.
– Три тысячи метров, – отозвался второй пилот.
– Поднимитесь до четырех.
Вертолет пошел вверх. Шабанов выбросил в открытую дверь два парашюта и заговорил с Кремером.
– Пора прощаться… Отойдите в конец салона и встаньте за женщиной. И побыстрее, не то я рассержусь и все-таки продырявлю вас…
