– Так ничего ведь не произошло, – извиняющимся тоном произнес портье, – вернее, я ничего не видел. Я уже рассказал все полиции…
– Я читал протоколы, – заверил Кремер, – но мне хотелось бы услышать обстоятельства дела непосредственно от вас. Когда герр Хелген вошел в гостиницу, было у него что-нибудь с собой?
– Да, я точно помню. Маленький такой чемоданчик.
– Чемоданчик?
– Да, лейтенант. Маленький, плоский, как же их называют…
– Атташе-кейс, – подсказал Кремер.
– Да, атташе-кейс.
– Затем к герру Хелгену пришел посетитель.
– Да, но я плохо запомнил его. Это был высокий широкоплечий мужчина с обыкновенным лицом. В полиции меня расспрашивали так и эдак, составляли фоторобот, да все без толку. Я и на одежду его не обратил внимания. Серое пальто, по-моему…
– На обувь вы, конечно, тоже не обратили внимания?
– Нет… Так быстро все было. Он только спросил: «Хелген?» – и вверх по лестнице.
– Скажите, а когда он уходил, при нем этого чемоданчика не было?
– Не скажу вам наверняка, лейтенант. Я в его сторону и не посмотрел – как раз проверял счета. Может быть, и был. Не знаю. Потом пришел комиссар, и…
– Комиссар меня, конечно, не интересует.
Портье взглянул на Кремера с внезапно возникшим подозрением.
– Да? Но он не сказал мне об убийстве. А полиция расспрашивала о нем так, будто…
– Надеюсь, мы с вами не станем обсуждать действия полиции, – сурово отчеканил Кремер. – Спасибо. Не скажу, что вы мне очень помогли, но и это лучше, чем ничего…
Они вышли из номера. Кремер запер дверь и протянул старику ключ.
– Опечатывать не будете? – удивился тот.
– В этом больше нет необходимости.
Кремер попрощался с портье. Из отеля он зашел на почту. Присев за один из низких продолговатых столиков, он придвинул к себе бумагу, взял авторучку. Достал из сигаретной пачки засохший кусочек грязи и тщательно срисовал отпечатавшиеся буквы, но не в зеркальном изображении, а так, как они выглядели первоначально, увеличив лишь размер. Убрал кусочек обратно и отправился на поиски обувного магазина.
Таковой обнаружился неподалеку. Там Кремер обратился к милой полноватой женщине лет сорока.
– Тысяча извинений, фрау, – приступил он к делу. – Не могли бы вы помочь мне разрешить одно пустяковое затруднение?
Она предупредительно улыбнулась, выказывая готовность сделать все возможное и невозможное для потенциального покупателя.
– Мы поспорили с другом, – объяснил Кремер и протянул ей лист бумаги. – Он утверждает, что такой шрифт использует английская обувная фирма, а я стою за итальянскую. Рассудите нас, пожалуйста.
Женщина посмотрела на нарисованные Кремером буквы и снова улыбнулась, чуть-чуть виновато.
– Никто из вас не выиграл. Это шрифт немецкой фирмы «Солар», но он используется не на всех ее изделиях. Это небольшая серия обуви, довольно дорогая.
– Да? – разочарованно протянул Кремер. – Выходит, не достанется мне коньяк… Утешает то, что и другу его не видать. А скажите, сейчас у вас есть в продаже такая обувь? Хотелось бы взглянуть.
– Увы! Эта серия выпускалась давно. Впрочем, если вам любопытно, я покажу.
Она сняла с полки толстенный разноцветный каталог, перелистала и протянула Кремеру.
– Вот эта модель…
Внимательно рассмотрев глянцевую фотографию, Кремер вернул каталог.
– Симпатичные. Не отказался бы от таких. Вот только цвет…
– Вам не нравится? Эта модель выпускалась только в сером цвете. Впрочем, этой модели вы уже все равно не найдете. Но если хотите купить обувь, могу предложить вам широкий выбор, например…
– Нет, нет, не сейчас. Тороплюсь, а дело это серьезное, тут нельзя решать наспех. На днях непременно к вам загляну.
Кремер с улыбкой раскланялся и вышел.
9
Павел Сомов остановил мотоцикл у входа в известный московский бар для рокеров. Здесь легкомысленную эстраду не уважали, держа бескомпромиссное направление на музыку потяжелее. Из распахнутых дверей громыхали незамысловатые трэш-спидовые аккорды старенького альбома группы «Гвар» под приветливым названием «Америка должна быть уничтожена». У подъезда живописно расположилась россыпь причудливо разрисованных «Харлей-Дэвидсонов», «Ямах», «БМВ», между которыми прогуливались затянутые в кожу длинноволосые парни с банками пива в руках. Судя по ошарашенно- блаженному выражению лиц некоторых из них, они успели выкурить не по одному «косячку» – с марихуаной в этом баре всегда был порядок.
Сомов, спортивного вида парень, заглушил мотор, слез с мотоцикла и остановился на пороге, обводя взглядом задымленный зал. Сизый воздух рассекали цветные лучи прожекторов, уровень звука делал разговоры невозможными, но сюда приходили не для бесед. Павел прикоснулся к верхнему карману куртки, оттопыренному пачкой легко и просто заработанных денег. Вечер обещал стать приятным.
Никого из знакомых Сомов не увидел, поэтому прошел прямо к барной стойке и жестом потребовал две банки «Будвайзера». Открыв одну, он протолкался через толпу и плюхнулся на пластмассовый стул за свободным столиком. Неутомимых гваровцев сменили монстры «Моторхэд» со знаменитым хитом «Многократное уничтожение». Разноцветные лучи заметались в дыму. Сомов с удовольствием покачивал ногой в такт музыке, неторопливо прихлебывая пиво. Хотя на музыку ему было, в общем, наплевать, не за тем он пришел сюда.
Он приехал в Москву из Казани вместе с братом полтора года назад – после того, как они нарвались на неприятности с ребятами из одной полубандитской группировки на родине. Неприятности были мелкими, и убивать Сомовых из-за такой ерунды никто не собирался, но все же в столице они чувствовали себя спокойнее. С месяц Павел болтался без дела, подрабатывал и подворовывал то здесь, то там, пока ему не повезло: он встретился с людьми из патриотического формирования «Союз витязей» и начал выполнять для них разные незначительные поручения. Платили мало, но и работа была не пыльная, а на пиво и сигареты хватало вполне. Да и сам Павел Сомов оказался парнем с головой: он умел слушать и запоминать. Порой из обрывков брошенных фраз составлялось нечто определенное, а иногда полученные сведения удавалось и продать. Так Сомов и выживал, пока не подвернулось действительно стоящее дело…
Павел самодовольно улыбнулся и с шипящим хлопком открыл вторую банку пива. Он озирался по сторонам, отыскивая на сегодняшний вечер девушку в своем вкусе. Но, как назло, девицы попадались либо в компаниях, связываться с которыми Сомов охоты не имел, либо плоские, как роликовые доски, и разрисованные, как абстрактные полотна.
Но у барной стойки Сомов заметил брюнетку в черной кожаной упаковке. К девушке подошел бритоголовый громила, наклонился, что-то сказал. Она коротко рассмеялась и пихнула его локтем в живот. Пристыженный здоровяк ретировался. «Так, – подумал Сомов. – Эта добыча для меня, начинаем охоту».
Он встал, но тут девушка оглянулась, встретилась с ним взглядом и подмигнула. От неожиданности Павел снова сел. Он приготовился к длительной осаде и совсем не рассчитывал, что крепость сдастся без боя. Однако он быстро пришел в себя и протиснулся к барной стойке.
Попытки перекричать сверхмощные динамики были заведомо обречены на провал, и они общались исключительно взглядами и жестами. Сомов заказал по коктейлю себе и даме, выразительно пощелкал по карману с пачкой денег и мотнул головой в сторону выхода. Расправившись с коктейлями, они покинули душный зал.
– Меня зовут Паула, – сказала девушка на улице.
– А меня – Павел, – засмеялся Сомов. – Вот так совпадение! Судьба, наверно!
– Ты красавчик… На итальянца похож. Я обожаю итальянцев. От синьора Муссолини я просто без
