ума.
Сомов не увлекался историей. Он смутно представлял себе, кто такой, собственно, этот Муссолини и чем он знаменит. Кажется, был задолго до рождения Сомова премьер-министром Италии и его повесили вверх ногами. Утверждать это в суде под присягой Павел бы не осмелился, но на всякий случай важно кивнул.
Он усадил брюнетку на мотоцикл, выглядевший скромно среди сверкающих чудовищ знаменитых фирм (на более презентабельный даже теперь не хватило средств). Зато с места он рванул так, что девушка чуть не вылетела с сиденья и судорожно вцепилась в бедра Павла.
По дороге он остановился у ночного супермаркета, накупил спиртного, консервов, фруктов – в его небольшой, недавно снятой квартирке было шаром покати – и привязал пластиковый пакет к багажнику.
В квартире девушка освоилась сразу. Пока Сомов готовил выпивку и закуску, она сняла куртку, включила музыку – медленную вещь Фредди Меркюри «Сделано на небесах» – и принялась исполнять странный, чувственный змеиный танец.
Коньяк полился в пузатые бокалы. Девушка попросила Павла принести воды. Он вышел на кухню и вернулся с двумя бутылками кока-колы. С обворожительной улыбкой Паула подняла бокал, приглашая выпить. Сомов не заставил себя упрашивать. Опустевшие бокалы девушка наполнила вновь.
– Потанцуем, – предложил Павел почему-то заплетающимся языком. Он выпрямился и пошатнулся, закружилась голова. Сомов беспомощно взмахнул руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться, сделал шаг вслепую… Теряя сознание, он упал на диван.
Девушка холодно смотрела на Сомова. Затем перевернула его, расстегнула рубашку и обнажила левую сторону груди. Из кармана своей куртки она достала сложенный лист бумаги и длинную иглу, насаженную на круглую ручку. Лист с нарисованными на нем крупными буквами она расправила, положила на грудь Сомова и пришпилила иглой, вонзив ее на всю длину в сердце злополучного парня.
Она постояла над ним с полминуты, плюнула на труп и вышла из квартиры, не захлопнув дверь.
Бумага медленно пропитывалась кровью – бумага на груди Павла Сомова с угловатыми, отчетливо видными буквами:
«С НАМИ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ. ТВОИ ДРУЗЬЯ».
10
По возвращении в Москву Кремер немедленно встретился с Горецким. Выслушав его, полковник сказал:
– Выходит, ничего определенного тебе узнать не удалось…
– Да, практически ничего, – с досадой подтвердил Кремер, – если не считать небольшого исторического экскурса в прошлое отца Вернера Хелгена… А что у тебя, насчет парня?
– Это было нетрудно. Квартира действительно его, точнее, съемная. Имя его – Павел Сомов, кличка Самец…
– Кличка? Он что, уголовник?
– Да не то чтобы… Так, околоуголовная шваль. Крупных неприятностей с законом у него не было. И теперь уже не будет.
– Почему?
– Потому что он убит.
– Вот тебе раз, – опешил Кремер.
– Убит в той самой квартире. Закололи, как свинью, и записку подбросили.
– Что в записке?
– Привет от друзей. Наводит на мысль, что с ним за что-то расправились уголовные приятели. Сам парень из Казани. Я навел справки и выяснил, что он там действительно что-то с кем-то не поделил.
– Ты веришь в такую версию, Стас?
– Почему бы и нет? – Горецкий пожал плечами.
– Потому что очень уж хорошее совпадение! Его убивают вскоре после встречи с Голдиным…
– Андрей, «после этого» далеко не всегда означает «вследствие этого».
– Знаю. И все-таки похоже, что Голдин обрубает концы… Парень замешан в чем-то важном. И я даже подозреваю в чем… Потому что убили его в то время, когда Голдин обратился ко мне.
– Это домыслы, Андрей.
– Хорошо бы проверить, да как… Труп не расспросишь… А что по контактам этого Сомова?
– У него есть родной брат, Сергей. Того же поля ягода. Он тоже в Москве, тоже снимает квартиру.
– Этот хоть жив?
– Как будто жив, – усмехнулся Горецкий, – хотя за данную минуту я, само собой, поручиться не могу…
– Ты с ним говорил?
– Нет. О чем?
– Хотя бы о деньгах. Братья снимали даже не одну, а две квартиры. На какие средства?
– А не так давно, – подхватил Горецкий, – у Павла Сомова появился довольно дорогой мотоцикл…
– Вот видишь… Об убийстве брата Сергей знает?
– Может быть, и нет. Насколько мне известно, милиция его не нашла. Впрочем…
– Стас, давай мне поскорее адрес Сергея Сомова. Как бы и здесь нас не опередили.
11
Сергей Сомов жил в не слишком респектабельном, но и не бедном районе. На четвертом этаже Кремер позвонил в его дверь. Она приоткрылась на цепочке, и показалось заспанное, одутловатое лицо.
– Сергей Сомов? – вежливо спросил Кремер, хотя сходство с Павлом отметил сразу.
– А ты кто такой?
Не тратя времени на ответ, Кремер сильно ударил ногой в дверь. Цепочка отлетела, Сомов кубарем покатился через прихожую к зеркалу. Кремер захлопнул дверь, быстро осмотрел квартиру – больше никого. Сергей, одетый лишь в трусы и майку, поднялся, прижимая ладонь к разбитой губе и глядя на Кремера с первобытным ужасом. Кремер молча втолкнул его в комнату, пребывавшую в состоянии пещерного беспорядка. На телевизоре стояла наполовину опорожненная бутылка водки и один стакан. По-прежнему ни слова не говоря, Кремер толкнул Сомова в кресло, уселся на стул напротив и пробуравил парня угрожающим взглядом.
– Кто вы? – выдавил тот наконец, тщетно стараясь унять крупную дрожь. – Вы… Меня убьете?
– Боишься? Правильно делаешь. Пора и тебе вслед за братом…
– Брат?!
– Он убит.
– Нет! Не трогайте меня! Как вы меня нашли? Вы не могли!
Сомов закрыл лицо руками.
– Я знал, что этим кончится, – прошептал он.
Кремер бросил ему засаленный халат.
– Оденься.
Сергей торопливо подчинился, судорожно дергая руками. Кремер налил ему водки, дал выпить.
– Вот что, – сказал он. – Если все мне расскажешь, я тебя, может быть, и не убью. Но если будешь врать…
– Я все расскажу!
– Значит, договорились. Расскажи о том, как вы с братом участвовали в похищении женщины. Кто заказчик, как вышел на вас? И самое главное – где эта женщина?
Конечно, это был выстрел наугад. В сущности, догадка, хотя и не лишенная оснований. Но выстрел этот попал в цель.
– Где она, я не знаю… Заказчик – доктор Чарский…
– Какой еще доктор?
– Чарский, Константин Дмитриевич…
– Он что, тебе представился? Да еще настоящим именем?
– Да я его по телевизору видел… Он знаменитость… У него свой санаторий под Москвой… Он
