– Андрей Викторович, – Голдин без приглашения уселся в кресло, – вы играете не по правилам. И только время теряете зря. Ну, нашли вы Чарского. Дало это вам что-нибудь?
– Возможно.
– Ровным счетом ничего. Для вас ситуация не изменилась.
– Если вы знали, что для меня она не изменится, зачем убили Павла Сомова?
– Зачем? – Голдин усмехнулся. – Береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет…
– Не рановато вас на тюремный фольклор потянуло?
– Успокойтесь, Кремер, не убивал я вашего Сомова…
– Понятно, что не вы лично… Да шут с ним, оплакивать его я не собираюсь. Интересно, что вам рассказал Чарский о нашей теплой встрече?
Во взгляде Голдина появилась настороженность.
– Только то, что все остается по-прежнему. А есть еще что-нибудь?
– Нет. Почему вы спросили? Не доверяете ему?
– Как говорил Мюллер в кино, в наше время доверять нельзя даже самому себе… Ладно, оставим лирику. Каковы ваши успехи?
– Они скромны.
– А конкретно?
– Конкретно… В Берлине я особых прорывов не совершил. Но у меня создалось впечатление, что убийца Хелгена, похитивший документы, – человек из России. И возможно, тот, кто напал на вас в архиве. А потому давайте попробуем его вычислить. Круг довольно узок, верно? Напрягите память, вспомните детали… С того момента, как вы подошли к двери архива… Нет, раньше. Еще по дороге – не исключено, что за вами следили.
Голдин отрицательно покачал головой:
– Я бы заметил. Я петлял по Москве, как заяц.
– Хорошо, допустим случайное совпадение. По стечению обстоятельств вы и тот человек решили пробраться в архив одновременно. Продолжайте.
– Ну, что… Я набрал код и открыл дверь, там внутри зажегся свет… Я вошел и закрыл дверь за собой.
– Только закрыли или заперли?
– Запер… По-моему, запер. Я плотно захлопнул ее и услышал щелчок.
– В таком случае тому человеку был известен код замка, – произнес Кремер, выуживая из пачки сигарету. – Но если даже вы и не заперли дверь… Он при любом варианте знал код. Не мог же он предвидеть, что вы окажетесь в архиве и не запретесь изнутри!
– Да, этот человек из близкого окружения Горта, – подтвердил Голдин.
– Дальше…
– Я взломал ящик, читал, сидя спиной к двери. Потом удар и… все.
– А когда вы очнулись?
– Когда очнулся… Бумаги были рассыпаны в беспорядке, но ничего не пропало. Ящичек с бланками паспортов оказался взломанным, но что именно оттуда взяли, не берусь гадать.
– Значит, мы не установим, хотя бы с паспортом какой страны он путешествует… Но важнее то, что он с вами, по-видимому, знаком.
– Почему вы так решили?
– Потому что он оставил вас в живых, не взял и не уничтожил бумаги, которые вы читали. Он мог поступить так только по одной причине.
– Подставить меня?
– Конечно. Кто бы в дальнейшем ни занялся разгадкой истории с документами Шлессера, все подозрения пали бы на вас, а не на него. Едва ли он мог быть в этом так уверен, не зная, кто вы такой.
– Пожалуй, вы правы.
– Тогда мы знаем о нашем иксе не так уж мало… Попытаемся нарисовать его портрет. Итак, мистер икс весьма близок к Горту, но не из самого центра – тогда он располагал бы несравненно большими возможностями и не стал бы лазить по архивам… Словом, человек примерно вашего статуса, согласны?
– Да.
– Уже кое-что… Далее, владение немецким языком предполагает определенный уровень образования. Несомненны высокий интеллект, авантюрный склад характера, а физическую силу вы почувствовали на себе…
– Что да, то да…
– Возможно, обладает навыками спецподготовки, – продолжал Кремер. – Хладнокровен и безжалостен: запросто пристрелил Хелгена. Да, к тому же он должен иметь зацепку в Берлине.
– А это откуда?
– А пистолет? Где он взял в Берлине оружие? Не в магазине же купил. Вывез из России? Это маловероятно.
– Не очень вероятно, – согласился Голдин.
– Теперь добавим штрихи к портрету, подмеченные экономкой Хелгена. Внешне мистер икс напоминает бывшего боксера, хотя нос не сломан. Рост высокий, волосы короткие, с проседью. Может носить серое твидовое пальто и серые туфли. От себя добавлю – туфли производства немецкой фирмы «Солар».
Голдин надолго задумался. Кремер не мешал ему, сидел, машинально постукивая по краю пепельницы фильтром догоревшей сигареты. Наконец Голдин неуверенно заговорил.
– Из очерченного круга… Этот портрет больше всего напоминает одного человека. За туфли и пальто, понятно, не ручаюсь, но…
– Кто?
– Боровиков. Иван Боровиков, полковник в отставке, командир формирования «Союз витязей». Если он не арестован… Вам лучше знать!
Кремер прикинул, стоит ли сообщать Голдину сведения, известные ему из бесед с Горецким, и решил, что вреда от этого не будет.
– Не арестован. За что его арестовывать? «Союз витязей» – организация вполне легальная. Некоторых орлов, правда, прихватили на горячем, но это их частное дело. А Боровиков ни в чем таком не уличен.
– Значит, это он. Больше быть некому.
Неожиданно Голдин резко побледнел, откинулся в кресле, стиснул ладонями виски. Глаза его закатились, он тяжело и часто задышал. Кремер подался к нему.
– Вам нехорошо?
Голдин ответил на выдохе, едва слышно:
– Да, плохо… Голова, тошнит… Теперь все чаще. Приключения даром не прошли…
Из кухни Кремер принес стакан воды. Голдин взял, но пить не стал, плеснул на руку, смочил щеки, лоб. Лицо его слегка порозовело.
– Легче? – спросил Кремер.
– Немного легче, – сказал Голдин бодрее, хотя в глазах еще метался испуг. – Но это уже не отпустит… К черту, пустяки… Вернемся к Боровикову. Вопрос, как его найти? Его старые координаты у меня, конечно, есть, да теперь ищи ветра в поле…
– Вы правы… Поэтому подойдем с другой стороны. Как вы думаете, что он намерен делать с документами Шлессера?
– Использовать их он сам никак не сможет. Только продать.
– Кому? Не так много найдется покупателей.
– Только один покупатель.
– Вот как? Кто же?
– Данилов. Наследник империи Горта.
– Данилов… А он что же, был в курсе всего? Это имя как будто не всплывало.
– Он руководил одной из компаний Горта, а после самоубийства хозяина прибрал к рукам все. Я с ним лично не сталкивался, но, по моим сведениям, фигура серьезная. С Гортом их связывали доверительные отношения… И если кто-то в России заинтересован в приобретении документов Шлессера, так это он.
