принять соответствующие меры.
– Мне ваши меры, как барану аспирин, когда из него жарят шашлык, – пробурчал я и добавил: – Между прочим, Рогожин обещал мне «вышку».
Прокурор нервно крутанул головой и испуганно произнес:
– Он дебил! Можешь поверить моему слову – максимум, что тебе дадут, – это десять-двенадцать лет.
– Ладно, – устало вымолвил я, – доживем до завтра. Между прочим, который час?
– Половина восьмого, а что?
Я же переспросил:
– Утра или вечера?
Собеседник вяло пожал плечами и безразлично отозвался:
– Естественно, утра.
Пристроившись на жестком полу, я гостеприимно пригласил посетителя присесть рядышком.
Когда он, кряхтя и отдуваясь, уселся на холодный цемент, я миролюбиво заговорил:
– Не знаю почему, но ялтинские менты мне не нравятся. Вот взять хотя бы Прелясковского – сволочь чистой воды. Сошелся с преступниками и похитил милую девушку, вытребовав у несчастного папаши двести тысяч долларов.
Фролов тупо уставился на меня, спросив:
– Откуда ты это знаешь?
Поскольку времени у нас было предостаточно, я охотно поведал невольному сокамернику историю последних дней, опуская лишь имя сексапильной Жанны, чтобы не втягивать ее в эту историю.
– Если все на самом деле так, как ты мне рассказал, тогда можно будет снять с тебя обвинение. – Выдержав короткую паузу, собеседник продолжил: – Если, конечно, ты не усугубишь свою вину моим похищением…
Пришлось перебить раздобрившегося оратора; положив ладонь на его плечо, я сказал:
– Не волнуйся, прокурор, все будет нормально. Но если ваши архаровцы решатся брать камеру штурмом, придется тебя зарезать.
На Фролова как будто вылили ушат кипящих помоев – лицо стало серым, на глаза навернулись слезы. В тишине можно было расслышать, как стучат наши сердца. За дверью раздавалась какая-то очень невнятная, приглушенная возня, но я старался не обращать на это внимания.
Неожиданно дверь распахнулась – да так стремительно, что я едва успел прикрыться тщедушным тельцем заложника, – но мои опасения оказались напрасны.
В дверном проеме возвышалась широкоплечая фигура долгожданного Ремизова.
– Выходи, горе-пленник, – пробурчал мой бывший командир и сделал короткий шаг мне навстречу.
Оказавшись за дверью камеры, я с огромным удовольствием обнаружил там отдыхающую охрану, обезвреженную соратниками по бывшей службе.
У высоких ворот изолятора нас ждала синяя «БМВ». За рулем сидел неизвестный мне мужчина с суровым взглядом и огромными руками.
– Наш коллега из СБУ. Служба безопасности Украины, – прокомментировал Ремизов.
– А вы с ними дружите? – не поверил я. – Во времена моей службы хохлы и москали поливали друг друга грязью.
– Спецслужбы соседних государств не должны дружить друг против друга, – молвил Ремизов веско. – Есть все-таки корпоративная солидарность. Особенно когда дело касается таких негодяев, как эти… Зови нашего украинского коллегу Вадимом. Ну что, поехали?
Дважды повторять не пришлось: автомобиль легко сорвался с места и понесся в сторону развилки. Однако, не доехав нескольких метров до основной трассы, машина свернула в поселок Васильевка, возвышавшийся над Ялтой.
Из узкой калитки вышел степенный мужчина моего возраста и без лишних слов поменялся местами с очкастым Вадимом, предварительно сменив номера.
Следуя за молчаливым Ремизовым, я прошел в тесный дворик, а оттуда на тенистую веранду.
За дубовым, нарочито грубо сколоченным столом восседал человек в пляжных шортах и хлопчатобумажной маечке. Внимательный и проникновенный взгляд с интересом рассматривал мою подпорченную физиономию. Наконец человек протянул руку в пригласительном жесте и тихо проговорил:
– Присаживайтесь.
Когда мы расселись, Ремизов представил меня незнакомцу:
– Знакомься, – командир качнул головой в сторону собеседника, – заместитель начальника местной СБУ. А это наш бывший специалист по глубоким диверсиям, – на этот раз говорящий представлял меня, – майор Громов.
– Наслышан, – улыбнувшись, отозвался хозяин и предложил: – Давайте перекусим, а заодно послушаем вашего специалиста.
Плотно налегая на закуску и особенно на выпивку, я неторопливо поведал бывшим сослуживцам историю своих злоключений. И хотя мой рассказ звучал неправдоподобно, как пересказ детектива, никто впервые за последнее время даже не попытался опровергнуть услышанное или отнестись к моему рассказу с иронией. Сразу было видно, что слушали меня люди бывалые.
По мере того как пища растворялась в голодном желудке, обильно смачиваемая живительной влагой, подходило к концу и мое повествование.
Закурив, хозяин дома помолчал. По-видимому, ему требовалось все хорошенько обдумать и взвесить. И лишь через минуту он выдал следующее:
– Судя по всему, нам не удастся законным путем привлечь к ответственности Прелясковского. В то же время будет очень проблематично замять и твое дело, – говорящий выразительно посмотрел в мою сторону и продолжил: – Но выход все-таки есть. Во-первых, – он принялся загибать пальцы, перечисляя, – попробуем забрать дело из следственного отдела под предлогом того, что у нас есть свои собственные интересы. Хотя несколько лет назад весь вопрос решился бы на уровне закрытой директивы моего шефа, но сегодня не те времена. Во-вторых, тебе, Виталий, надо будет как можно быстрее убраться отсюда.
– Ничего не имею против, – охотно отозвался я, – поговорю с будущим тестем, может, он сумеет организовать по-быстрому заграничную визу и билет на проходящий пароходик?
Эсбэушник никак не отреагировал на мою реплику.
– По поводу капитана из уголовки у меня есть идея, но ее реализация будет целиком зависеть от тебя. – В который раз за последний час я ощутил, как проницательный взгляд буквально впивается в мои мозги.
Вместо ответа я кивнул и склонился к лицу собеседника. Офицер СБУ зашептал:
– Так вот, начнем с простого…
– Слушаю…
Глава 10
Среди коричневых и красных черепичных крыш, среди узеньких улиц, петляющих между каменными заборами и глухими стенами домов, в зыбкой ясности рассвета открывалась панорама Ялты.
Абрикосы и яблони старых садов свешивали узловатые ветви через заборы. Черноголовые ласточки стремительно прочеркивали пронзительно голубое небо, не замутненное ни единым облачком. Горы, обступающие город с трех сторон, не казались в то утро суровыми и угрюмыми, как обычно. Скалы, нависающие над лазурным побережьем, заоблачные горные перелески, нежно-салатные альпийские луга, одинокие сосны на вершинах – все это, освещенное щедрым весенним солнцем, выглядело рельефно и выпукло, словно на голографическом снимке.
Насладившись видом свободного мира, я выкурил сигарету и двинулся к решетке кораблевской виллы. Разомлевшие от жары охранники пялились на меня во все глаза – наверняка они уже записали меня в покойники.
Дружелюбно поздоровавшись со всеми за руку, я проследовал внутрь, увлекая за собой Ремизова.
Бывший командир не без интереса осматривался по сторонам, щелкал языком, время от времени покачивая головой и повторяя:
