Выпитое всегда провоцировало президента на совершенно неадекватные поступки. К тому же после блестяще проведенного военного парада он явно переоценивал роль своей личности в мировой истории.
– Значит, Ваше Высокопревосходительство отказывается? – уточнил англичанин с невозмутимостью члена палаты лордов.
– Если вообще вас от налогов освободить – что же мне останется? – подумав, Азариас Лулу все-таки посчитал за лучшее опустить кукиш.
– Тогда прошу меня извинить, – руководителю «Интернэшнл даймонд» трудно было отказать в самообладании. – Считайте, что этого разговора у нас никогда не было.
Поднявшись, Глен Миллер сдержанно улыбнулся и направился к выходу. Через несколько минут Верховный главнокомандующий и вовсе позабыл о его существовании.
В президентском оркестре гремели огромные барабаны, обтянутые буйволиной кожей. Чернокожие музыканты изо всех сил надували щеки, надрывно гудя в гигантские раковины. Гарант конституции, выйдя на площадь перед народом, топнул ногой и громко запел такую страшную песню, что даже самые его преданные сторонники испуганно притихли. Зловещий, сумрачный, дикий мотив первобытной деревни Александрия невольно нагонял на них ужас. Вскоре, однако, рядом с Лулу появились две молодые чернокожие танцовщицы с лицами шлюх. Это были активистки из Африканского патриотического союза молодежи. Их появление рядом с президентом было загодя запланировано организаторами торжеств. Разноцветные бусы переливались на фиолетовых шеях. В мочках ушей подрагивали перламутровые раковины. Красно-зеленые набедренные повязки шелестели в такт барабанам. Увиваясь вокруг главы государства, танцовщицы показательно демонстрировали, как силен, мужественен и сексуален всенародно избранный президент, как приятно с ним танцевать и выполнять все его прихоти.
И народ, обступивший танцующих, и члены правительства, и немногочисленные зарубежные гости бешено зааплодировали. Правда, Глена Миллера среди них уже не было…
Глава 4
Дул теплый пассат. Воды Индийского океана отсвечивали всеми оттенками аквамарина. Между волнами, вспыхивая, змеились слепящие солнечные блики. Экваториальное солнце висело в парном удушливом мареве.
Субмарина «Макаров» по-прежнему шла на перископной глубине заданным курсом. Горизонт радовал чистотой; контейнеровоз под панамским флагом стал пока единственным судном, встретившимся по пути. Гидроакустический пост докладывал о полном отсутствии посторонних шумов в радиусе нескольких десятков морских миль.
Вскоре пересекли экватор, а это означало, что до плавмастерской оставалось не более полутора часов пути. Илья Георгиевич Макаров распорядился развернуть антенну: согласно приказу он уже должен был связаться и с КП Балтфлота, и с плавмастерской, доложив о расчетном времени прибытия. Ведь судну «двойного назначения» наверняка требовалось время подготовиться к встрече совсекретной подлодки.
– Цветы, праздничный ужин, небо над головой… – скромно улыбнулся Николай Даргель, глядя на плазменный монитор с картинкой спутниковой лоции.
– Хороший в плане вина и женщин порт, – в тон ему подхватил командир лодки. – Танцующие мулатки, африканский оркестр и офицерские посиделки до утра.
– Я бы даже выпил чего-нибудь… – размечтался старший помощник.
– Празднование Дня Нептуна по случаю пересечения экватора? – Илья Георгиевич свято чтил морские традиции. – Если мы его не отметим – это будет неестественно!
– Вот и я о том же. Шезлонг под зонтиком, ледяные напитки в хрустальных бокалах…
– Не узнаю своего старпома! – произнес Морской Волк. – И это говорит принципиальный поклонник Устава корабельной службы и лютый враг пьянства товарищей офицеров?
– Я о чем-нибудь эдаком… экзотическом, – нахмурился Даргель, явно уязвленный командирскими подозрениями в его способности нарушить устав. – Свежевыжатый сок авокадо, к примеру.
– Кстати, насчет выпить. У меня приятель-морпех когда-то в Анголе служил. Так вот, у них вполне официально каждый день офицерам по стакану «сухаря» выдавали. – Припав глазами к визиру перископа, Макаров развернул трубу на сто восемьдесят градусов – полусфера горизонта по-прежнему радовала отсутствием судов.
– Для поднятия боевого духа?
– Из медицинских соображений. – Усевшись за пульт, командир с улыбкой продолжил: – Дело в том, что организм белого человека в условиях африканской жары не может…
И тут страшной силы удар сотряс корпус «Макарова». Многоцветное слоистое изображение спутниковой лоции на мониторе на секунду погасло, но тут же вспыхнуло в непривычной фиолетовой расцветке. Корпус завибрировал, словно в отсеке заработал гигантский перфоратор. Электричество замигало, погасло, однако спустя несколько секунд все же заработало вновь. Манометры и стрелки многочисленных датчиков на Центральном пульте аж зашкалило. В неярком освещении боевой рубки полыхнули тревожные алые отблески. Удар повторился – на этот раз с еще большей силой. Командир мгновенно выхватил взглядом экранчик сонаров – ничего подозрительного не наблюдалось. Горизонт был чист – Морской Волк только что смотрел в перископ. Да и умная электроника не видела никаких препятствий…
Однако теперь субмарина шла с заметным напряжением – словно уткнувшись в гигантскую упругую сеть. Некая невидимая, но страшная сила тянула ее в пучину. И тут по корпусу боевой рубки заколотило так, что командир едва удержался в кресле у пульта.
– Продуть балласт. Машина – полные обороты. Всем по местам стоять, всплытие! – решительно скомандовал Макаров в устройство межотсечной связи.
– Это строжайше запрещено. – Несмотря на драматизм ситуации, пунктуальный Даргель не мог удержаться от цитирования любимого пункта инструкции, который категорически возбраняет любое всплытие совсекретной субмарины в светлое время суток. – Скрытность плавания. Сознательная демаскировка перед случайными судами и авиацией. Срыв боевой задачи. Разглашение государственной тайны…
– Слышь, старпом… Ты жить хочешь? – свистящим шепотом спросил командир и, переведя субмарину в
