– Хорошо. Я видел, что к этому идёт. Положите голову мне на грудь, мадам. Я вас обниму, и вы не упадёте. Плачьте сколько хотите, я здесь, никто не смотрит, мы никуда не торопимся.
– …
– …
– …
– Конечно, если подумать, то, что мою любимую купил и обесчестил вельможный сифилитик, – сущий пустяк в сравнении с вашей бедой.
– Я не понимаю, когда ты ехидничаешь.
– Я тоже, мадам. Честное слово. Но скажите мне: если вы не можете вернуть сына, не повредив ему, что вы намерены делать?
– Размышляя над этим самым вопросом, я теряюсь в сомнениях, а сомнения могут только повредить делу. Скоро я начну действовать.
– И какой же цели вы добиваетесь?
– Я хочу, в некотором смысле, наступить Лотару на горло и увидеть его беспомощный взгляд.
– Отлично. Отлично! Последним, кто так поступил
– Я куда предусмотрительнее покойного Апнора и устрою так, чтобы меня не забили до смерти палкой.
– А. Отрадно слышать.
– Расскажи мне обо всём, что готовится в Шербуре, вне зависимости от того, хочешь ли ты передать это Мальборо.
– Хорошо. Но поможет ли это вашим интригам… ладно, ладно. Вы опять готовы убить меня взглядом.
– Ты таким тоном сказал про мои интриги, словно я комическая героиня из итальянской оперы, которая ничем, кроме интриг, не занимается… на самом деле перед тобой усталая мать, которая переехала с мужем из Версаля в Сен-Мало, кормит младенца, устраивает приёмы и раз или два в год отдаётся криптологу в карете или сержанту на сене.
– Каким образом это позволит вам наступить Лотару на горло? Ладно, ладно, я всё равно ничего не пойму.
– Тут ты не одинок. Если я всё сделаю правильно, то сам Лотар тоже ничего не поймёт.
Дворец д 'Аркашонов,
Сен-Мало, Франция
11 апреля 1692
– Англичане придумали исключительно хитрый способ оборонять свой остров, а именно –
Парадокс адресовался Элизе, ибо, говоря, Поншартрен смотрел ей прямо в глаза. Однако слышали его и другие участники разговора. Все пятеро играли в басет за ломберным столом в Малом салоне: кроме Элизы и Поншартрена, присутствовали Этьенн д'Аркашон, который метал талию, и два других понтёра: мадам де Борсуль, очень юная дама, чей супруг командовал фрегатом, и шевалье д'Эрки, только что прибывший морем из Парижа. Эти двое были, разумеется, неповторимые личности, бесценные в очах Божьих и наделённые множеством собственных странностей, добродетелей, пороков и тому подобного, однако Элиза с трудом отличала их от прочих гостей, сидящих за ломберными столами в её Малом салоне, играющих в бильярд и трик-трак в её Большом салоне, бродящих снаружи по её мокрым газонам или терзающих её клавесин.
Дело происходило в Сен-Мало весной 1692 года. Подготовка к вторжению в Англию шла полным ходом. Войска собирались перебрасывать из Шербура, который в два раза ближе к Англии, чем Сен-Мало. Однако Шербур не мог вместить такое количество кораблей и полков на те несколько недель, которые требовались, чтобы собрать их все. Полки – десять тысяч французских солдат и столько же ирландцев, эвакуированных из Лимерика, – первыми затребовали себе права на территорию, провиант, шлюх и прочие армейские потребности в окрестностях Шербура. Методом исключения корабли Ла-Маншского флота и галеры Средиземноморского, пришедшие Гибралтарским проливом, чтобы принять участие во вторжении, разместились в ближайших крупных портах, преимущественно в Гавре и Сен-Мало. Гавр в два раза ближе к столице, и добраться туда – по Сене – в сто раз проще. Поэтому самые пышные приёмы давались там, во дворцах местной знати. Сен-Мало, напротив, практически отрезан от остальной Франции. Выносливый человек вроде Боба Шафто, разумеется, мог дошагать туда по дорогам, но все остальные прибывали в Сен-Мало морем. У семейства де Лавардаков там был дворец, выходящий окнами на залив, с большим собственным хозяйством. Когда дела семейства пошли в гору, дворец стал самым богатым в Сен-Мало; прежний герцог д'Аркашон любил приезжать сюда и расхаживать по террасе, устремив золочёную подзорную трубу на собственный каперский флот. Элиза, которая почти весь первый год своего замужества провела брюхатая в Ла-Дюнетт, увидела его только месяц назад, но сразу полюбила, и ей захотелось жить тут круглый год.
Неожиданное появление Боба Шафто (он вместе с полком ирландских наёмников маршировал в Шербур с зимних квартир под Брестом) оживило первые недели Элизиного пребывания в Сен-Мало. Когда на прошлой неделе Боб появился снова, ей пришлось вспомнить всю свою былую изобретательность, поскольку для французской герцогини и кормящей матери не существовало принятого, санкционированного обществом способа общаться с английским сержантом, вероятным шпионом и, по совпадению, братом самого одиозного негодяя Европы.
Элиза, герцог и маленький Люсьен, а также их слуги и окружение приехали в Сен-Мало за две недели до Средиземноморского флота. Вскоре после этого начали прибывать другие линейные корабли из Бреста, Лорьяна и Сен-Назара. На каждой галере и каждом корабле были офицеры, по большей части из числа титулованной знати. Соответственно на герцога и герцогиню д'Аркашон легли непомерные светские обязанности. Другая герцогиня восприняла бы их с готовностью, как полководец – войну или архитектор – заказ на строительство собора. Элиза переложила все хлопоты на тех, кому они и впрямь нравились (от прежней герцогини к ней перешёл большой штат приближённых). Старую гвардию – Бригитту, Николь и несколько отставных матросов Жана Бара – она оставила при себе. Интересанткам, слетевшимся к ней после замужества, поручила организовывать приёмы, что давало им занятие и если не счастье, то чувство, которое они готовы были за него принимать.
Таким образом, от Элизы требовалось лишь наряжаться, выходить к гостям, не забывать их имена и поддерживать беседу. Когда становилось невыносимо скучно, она всегда могла притвориться, будто услышала детский плач, и ускользнуть в противоположное крыло, где располагались её личные покои.
Так что в нынешней ситуации – сидении за ломберным столиком в обществе богатых бездельников, покуда её муж мечет талию, – было лишь одно новшество: а именно, что человек, сидящий напротив Элизы, обладал неимоверным влиянием. На всех остальных приёмах, которые д'Аркашоны давали за последние несколько недель, её визави был бы капитан линейного корабля, смущённый и угодливый в присутствии верховного адмирала Франции (должность перешла к Этьенну по наследству). Сегодня на этом месте восседал Поншартрен. Формально он занимал более высокую ступень, нежели Этьенн, однако тот не должен был заискивать перед графом – высота положения делала их почти ровней. Поншартрен неожиданно объявился утром, прибыв на яхте из Шербура. За обедом он постоянно ловил Элизин взгляд, но не потому, что пытался с ней флиртовать. Позже она пригласила его составить им с Этьенном партию в басет. Затем, чтобы господа не скрестили клинки, а дамы не отравили друг дружку за два оставшихся места у ломберного стола, Элиза выбрала мадам де Борсуль и мсье д'Эрки именно потому, что оба занимают самое ничтожное положение в обществе и не будут очень мешать разговору. По крайней мере, так она воображала. Разумеется, оба оказались (как уже замечено) совершенно автономными личностями, наделёнными разумом, свободной волей и всем прилагающимся. Д'Эрки услышал от кого-то, что Элиза
