Он еще раз осмотрел портативную рацию и использованные батареи элементов, которые ее питали. На шкале настройки все еще стояла волна, на которой «Гепард» поймал сигналы бедствия. Ничего особенного там майор не обнаружил. Он присмотрелся к элементам и обратил внимание, что они соединены между собой и подключены к клеммам рации с помощью пружинных зубчатых захватов – «крокодилов»: такие захваты часто употребляются для обеспечения хорошего контакта. Он отсоединил два захвата, взял фонарь и вгляделся в контакты: на них отчетливо виднелись неглубокие щербинки, оставленные зубчиками.
Он снова вернулся в лабораторию, поднял половицу и осмотрел при свете фонаря лежащие там железоникелевые элементы. По крайней мере половина из них имела такие же характерные метки. Элементы казались совсем новыми, но метки на них уже были.
Когда он возвратился в жилое помещение, оба пациента едва дышали. То же самое можно было сказать и о нем самом: он весь трясся от холода, а зубы стучали безостановочно, хотя он и сжимал челюсти изо всех сил. Дроздов подсел к мощному электрообогревателю и наполовину оттаял, после чего взял фонарик и снова отдался в руки ветра, мороза и темноты.
В следующие пятнадцать минут он раз десять обошел вокруг лагеря концентрическими кругами, каждый раз на несколько метров увеличивая диаметр. В общей сложности майор прошагал с километр, но ничего не добился, разве что мороз как следует прихватил скулы, не защищенные маской. Он почувствовал, что они уже почти омертвели, потеряли чувствительность, решил, что тратит время без всякой пользы, и направился обратно в лагерь.
Дроздов уже миновал метеостанцию и лабораторию и поравнялся с восточным углом домика, когда вдруг краешком глаза приметил кое-что необычное. Он навел фонарик на восточную стену и вгляделся в наросший за время шторма слой льда.
Почти вся его поверхность была одинаково серовато-белой, очень гладкой, чуть ли не полированной, но в некоторых местах часть ее была испещрена странными пятнышками разной формы и размеров. Дроздов попробовал отодрать эти пятнышки, но не мог, так как они прятались в толще отсвечивающего льда. Он отправился к восточной стене метеостанции, но она была девственно-чиста, никаких пятнышек не нашлось и на восточной стене лаборатории.
После непродолжительных поисков майор нашел в помещении метеостанции молоток и зубило. Отколов кусок льда с черными пятнами, он отнес его в жилое помещение и положил на пол у одного из обогревателей. Через десять минут перед ним в лужице воды плавали клочки обгоревшей бумаги. Любопытно. Значит, в лед на восточной стене жилого дома вмерзли обрывки сгоревшей бумаги? Только там – и нигде больше. Разумеется, объяснение могло быть самым заурядным. А может, и нет. Это как посмотреть.
К этому времени погода заметно ухудшилась. Коварное живое существо, прятавшееся в снегу, выпустило когти. В какие-то несколько минут почернел снег, ветер рванул флаг, который они подняли на вбитой в лед мачте. Ветер закрутил вовсю, сбоку как будто громыхнул гром – началось сжатие льдов. Пора было возвращаться.
Войдя в домик, Дроздов снова поглядел на двух человек, лежавших без сознания. В помещении было сравнительно тепло, но не более того. Он позвонил на корабль, попросил прислать сопровождающего и, когда прибыли два матроса, отправился с ними на «Гепард».
41
Здесь майора ждала еще одна потрясающая новость – Тяжкороб сообщил, что Кузнецов и Дитковский, оба без сознания, лежат в амбулатории.
– Как это произошло? – спросил ошеломленный Дроздов, когда они прошли в каюту старпома.
– Трап был уложен прямо на ограждение мостика, – объяснил Тяжкороб, присаживаясь на койку. – Доктор поднимался по нему, стал перелезать через поручень, поскользнулся и упал на Дитковского, который тоже упал и тем самым несколько самортизировал удар, хотя и ему тоже досталось.
– Выходит, Дитковский спас доктора?
– Еще неизвестно. Кузнецов так стукнулся черепком о лед, что даже я слышал.
– Неудивительно, – с легкой укоризной сказал Дроздов. – Он, по-моему, был под хмельком…
– А где вы вообще видели на лодке трезвого доктора? – огрызнулся старпом. – Идемте, их надо осмотреть.
Они прошли в медпункт, и Дроздов склонился над лежащим на койке Кузнецовым. Правая часть его головы выше уха представляла собой кровавое месиво. От удара треснула височная кость. Дроздов надеялся, что остальная часть черепа цела…
Дыхание было неглубоко, грудная клетка почти не поднималась. Не в пример ему Дитковский дышал глубоко и ровно. Дроздов тщательно ощупал его голову и обнаружил небольшую шишку слева от темени. Значит, Дитковский оказался на пути падающего и спас его, но и ему досталось.
Первым делом Дроздов занялся Кузнецовым, хотя особого проку от своей помощи не ожидал. Едва он начал обрабатывать ушиб на голове Дитковского, как тот захлопал ресницами и застонал. Постепенно доктор пришел в сознание. Он попытался потрогать ушибленное место, стал приподниматься, но Дроздов удержал его.
– Вот черт, голова… – Дитковский несколько раз крепко зажмурился, затем широко открыл глаза и уставился на развешанные по переборке фотографии. – Вот это треснулся!.. Кто это меня так?
– Вы что, ничего не помните? – поинтересовался Грубозабойщиков.
– Помню? – раздраженно отозвался Дитковский. – Откуда?.. – Его взгляд наткнулся на лежащего в соседней постели Кузнецова, у которого из-под груды одеял торчал только перебинтованный затылок. – А- а-а… Вот кто это. Он свалился на меня, верно?
– Точно, – подтвердил Дроздов. – Вы что, хотели его поймать?
– Даже не пытался. Все произошло мгновенно. Толком даже не помню… – Он чуть слышно застонал и снова взглянул на Кузнецова: – Здорово он грохнулся?
– Похоже на то. Сотрясение мозга. Придется отправить на рентген. Да и вам тоже досталось.
– Ничего, проехали, – скривился тот. Отведя руку, все-таки сел.
– Вам помочь?
– Незачем, – вмешался Грубозабойщиков. – Ужинать и двенадцать часов спать, потом завтрак и снова спать. Это вам мое медицинское предписание. Ужин в кают-компании.
Минуту спустя Дитковский неуверенной походкой покинул медпункт.
– И что теперь? – поинтересовался Грубозабойщиков.
– Надо выяснить, кто был ближе всех к Кузнецову, когда тот перелезал через ограждение. Только осторожно.
– На что вы намекаете?
– Хочу знать, упал он сам или его толкнули.
– Упал или же… – Командир остановился, потом устало произнес: – А зачем кому-то понадобилось сталкивать его?
– А зачем кому-то понадобилось убивать семерых… нет, теперь уже восьмерых с буровой?
Не ответив, Грубозабойщиков молча вышел из медпункта.
Два рентгеновских снимка, сделанных майором, едва ли вызвали бы восторг в Минздраве, но его самого они вполне удовлетворили.
Через какое-то время Грубозабойщиков появился снова. Когда он плотно закрыл за собою дверь, Дроздов сказал:
– Что выяснили?
– Боцман Патенков перелезал через ограждение как раз перед Кузнецовым, – сказал Грубозабойщиков. – По его словам, он услышал, как тот вскрикнул, тут же обернулся и увидел, как тот падает на спину. Ему показалось, что перед тем, как упасть, доктор рукой и коленом уже был на мостике.
– Из такого положения упасть на спину? – заметил Дроздов. – Даже если бы он потерял сознание, он должен был свалиться внутрь ограждения.
– Может, в самом деле поскользнулся? – предположил Грубозабойщиков. – Не забывайте, поручни обледенели.
– Когда Кузнецов свалился, что сделал Патенков?
