– Вы ко мне? – благожелательно спросил Мокроусов, разглядывая Константина сквозь стекла очков.
– Если вы – Владимир Андреевич, то к вам.
– Да, да. С кем имею честь?
– Моя фамилия Панфилов. Константин Петрович.
– Очень приятно, Константин Петрович.
Мокроусов, казалось, искренне радовался знакомству.
– Позвольте узнать, кто порекомендовал вам мою скромную персону?
Не зная, что ответить, Константин соврал:
– Мои знакомые из «Интермедсервиса».
– Что ж, очень приятно, очень приятно. Никита… Григорьевич, зайдите попозже, скажем, через полчаса.
Спутник Мокроусова, смерив Константина внимательным оценивающим взглядом, молча повернулся и вышел из приемной.
Мокроусов распахнул дверь своего кабинета и жестом пригласил Константина войти.
Обстановка кабинета больше напоминала творческую лабораторию писателя: широкий дубовый стол, много книг, дорогой письменный прибор, большие напольные часы в углу. Стены кабинета обшиты деревянными панелями. В общую старомодную картину не вписывалось только тонированное стекло в металлической оконной раме.
Заметив, с каким любопытством его гость изучает обстановку кабинета, Мокроусов пояснил:
– Здесь все сделано по моему вкусу. Мой отец был академиком медицины, и этот стол мне достался от него, по наследству, так сказать. Вам нравится?
– Солидно.
– Будьте добры, присаживайтесь.
Константин присел на уютный кожаный диванчик, а хозяин кабинета тем временем снял белый халат и предстал перед своим гостем в шикарном пепельно-сером костюме с отливом, великолепной белой сорочке и галстуке в тон цвета костюма. Его руку украшали дорогие золотые часы. Вообще Мокроусов производил впечатление скорее не доктора, а процветающего западного бизнесмена.
На его столе среди книг стоял вполне современный факс, а система внутренней связи позволила Мокроусову, подняв трубку, заказать у секретарши кофе.
– Время у меня расписано по минутам, – сказал он, обращаясь к гостю, – и без предварительной записи я никого не принимаю. Но ваша напористость меня очень очаровала, очень. – Его глаза за стеклами очков загадочно блеснули. – Итак, чем обязан?
– У меня есть младший брат. Пару лет назад с ним произошла… неприятность. Была сильная травма позвоночника. Сейчас он инвалид.
– Ну что ж, я понимаю, – сказал Мокроусов, испытующе глядя на собеседника. – Вы хотите помочь брату? Травма позвоночника… Да, да, да. Но боюсь, за это время в его организме могли произойти органические изменения, которые сделают… впрочем, это еще не факт.
Дверь кабинета Мокроусова бесшумно отворилась, ступая по мягкому ковровому покрытию, вошла секретарша с круглым металлическим подносом, уставленным чашками с дымящимся кофе, сахарницей и вазочкой с печеньем.
– Спасибо, – сказал Константин, принимая из рук девушки чашку с блюдцем дорогого китайского фарфора.
Секретарша так же бесшумно, как и вошла, исчезла за дверью.
– Может быть, я к вам и не обратился бы, – продолжил Константин, – но несколько дней назад он получил еще одну травму позвоночника.
– Как же это произошло?
– Упал неудачно.
– Ай-яй-яй, – покачал головой Мокроусов, – как я вас понимаю. И что же с ним случилось?
– Врачи в реанимации, которые, можно сказать, спасли ему жизнь, говорят, что положение очень плохое. Хотя бы для того, чтобы он мог передвигаться в инвалидной коляске, ему нужно сделать серьезную операцию. А у нас в городе таких специалистов нет.
– Простите, я думал, вы москвич.
– Я из Запрудного.
– Что ж, это не так далеко. Думаю, при нынешних темпах развития нашего города лет через пятьдесят Запрудный вполне может стать одним из московских спальных районов, – мягко пошутил Мокроусов. – Пейте кофе, Константин э… Петрович, а то остынет.
Константин последовал совету главного врача и отпил глоток бодрящего напитка. Кофе оказался непривычно густым и ароматным.
– Вам понравилось? – спросил Мокроусов, увидев, как его гость смакует напиток.
– Да. Хотя у меня в ресторане тоже готовят неплохо, но этот лучше, – насчет pестоpана Панфилов лишь чуточку пpивpал.
– Рецепт приготовления этого кофе я привез из Мексики. Я был там несколько лет назад на одном высоком научном форуме… Вы сказали, в вашем ресторане? Мне не послышалось?
– Нет, не послышалось.
– Вы работаете директором ресторана?
– Нет, я владелец.
– Как это пикантно, – почти по-женски засмеялся Мокроусов. – В моем кабинете бывали академики, профессора, высокие правительственные чиновники, генералы и даже, скажу вам по секрету, близкие одного из наших самых уважаемых руководителей. Но владелец ресторана у меня… Несомненно, вы один из самых экстравагантных посетителей. Я сразу почувствовал в вас какую-то первобытную силу, даже, если хотите, некий животный магнетизм.
Константин недоуменно поднял брови, и Мокроусов тут же поторопился добавить:
– Ох, простите, я, кажется, вас перебил. Вы говорили что-то об операции.
– Без операции он не сможет даже в инвалидное кресло сесть.
– Вы так заботливы. Что ж, это похвально. Не знаю, смогу ли я вам помочь. Случаи, как вы понимаете, бывают разные, но вы мне очень симпатичны. И ваш брат наверняка заслуживает такой заботы. Мне хотелось бы облегчить его страдания.
– Я слышал, что лечение у вас платное.
– Насколько я понимаю, это не должно вас пугать. Судя по всему, вы владеете процветающим учреждением общепита.
– Кое-какие доходы есть, – согласился Панфилов.
– Вот видите. Да, я не стану отрицать, что наши услуги дороги, но ведь это эксклюзивная помощь.
– Какая?
– О, простите. Возможно, я выражаюсь м-м… слишком витиевато? Я хотел сказать, что медицинские услуги высшего качества очень дороги во всем мире. Труд высококвалифицированных специалистов ценится соответствующим образом. К счастью, в нашей стране нарождается класс людей, способных оплатить такой труд. Кстати, вы не могли бы рассказать немного о себе?
– А что вас интересует?
– Видите ли, каждый врач, будь то хирург мирового уровня или сельский фельдшер, должен хорошо разбираться в психологии. Судя по моим первоначальным наблюдениям, вы относитесь к той категории людей, которую в столь просвещенной стране, как Соединенные Штаты Америки, называют «сэлф уэйд мэн». Это означает – человек, который сделал себя сам. У вас ведь нет высшего образования, не так ли?
– Угадали, – ответил Константин, отставляя опустевшую чашку кофе вместе с блюдцем на маленький столик рядом с диваном.
– Прекрасно, прекрасно! – воскликнул Мокроусов.
Казалось, он испытывал неизъяснимое чувство наслаждения от того, что перед ним находился необразованный собеседник.
