отгрохать в отведенное ему время кирпичную пристройку к дому, но в наши дни и от пристройки, и от дома осталась сущая малость. Горы битого кирпича и на совесть возведенный железобетонный фундамент, в котором не проелось ни трещинки. В покатом овражке, выходящем на дорогу, валялись человеческие кости, целое захоронение – год назад здесь долго и старательно кого-то расстреливали.
– Дикость, если вдуматься, – сделал ценное наблюдение Степан и задумался, как бы поточнее сформулировать мысль. – Россия ведь где-то рядом, что слева, что справа… там спокойно живут люди, работают, отдыхают, давятся в транспорте, смотрят телевизор, ходят в клубы, забивают жрачкой холодильники… привычно ругают власть, цены, дороги, погоду… Никому и в голову не приходит, что где-то рядом земля такого ужаса, и в нем этакое может твориться… Уму непостижимо… Разве не дикость? Два года тут живу и все никак не могу поверить, что такое возможно…
Дорога через перевал «разбитых сердец». «Отбитых почек», – мрачно пошутила Виола, косясь на останки грузовика, лежащего вверх колесами под обрывом. На всякий случай мы закрыли окна – с господствующих высот автомобиль на дороге представлялся идеальной мишенью. Но в нас никто не стрелял. Расступились скалы, и мы ахнули от изумления. Под колесами «монстра» распростерлась Теплая долина – природный феномен, самое живописное и удивительное место в Каратае. Мы спускались в цветущую, пестрящую красками низину по накатанной дороге, обрамленной каменными горками с обильными вкраплениями минералов. Их жилы формировали затейливые рисунки, искрились, блестели, играли на солнце. Проплывали голубые озера, заросшие кувшинками. Пышные кусты, усыпанные белыми цветами, подступали к дороге, их запах пьянил, наводил на мысль о Средиземноморье. Рододендроны, магнолии, азалии и прочая не свойственная Сибири фауна произрастала в Теплой долине без всяких проблем. Почему такое возможно и почему даже в мягком Каратае климат Теплой долины отличался от прочих ареалов, всегда оставалось загадкой. Зимой здесь почти не выпадал снег, а летом стояла сухая тропическая погода. Единственное, что отличало Теплую долину от окрестностей Средиземного моря, – это категорическое отсутствие пальм.
Леса состояли из грабо-буковых пород и симпатичных дубрав. Здесь были озера с целебными грязями; при Благоморе построили что-то вроде пансионата, куда ездил лечиться он сам или раздавал «путевки» особо отличившимся в качестве поощрения. Рассказывали, что грязи Теплой долины без всякого преувеличения творили чудеса – лечили болезни дыхательных путей, благотворно влияли на сердце. Мы съехали в долину и покатили по разбитой грунтовке мимо жидких лесополос. За деревьями просматривались населенные пункты, опоясанные крепостными стенами. В ложбине между пологими холмами пасся скот – мы не поверили своим глазам, прилипли к окну и в итоге чуть не попали в аварию. Не заметить перемены в окружающем пространстве было невозможно.
Показалась встречная машина. Она тянула шлейф пыли. Мы сбавили скорость, взялись за оружие. Но старенький грузовичок проехал мимо. Кузов, усиленный по бортам мешками с песком, щетинился стволами, но желающих пострелять не нашлось.
– Даже скучно, – пожимал плечами Степан. – Что-то здесь не так, замечаете?
– Ну, конечно, – ворчала Виола. – То, что нас не убивает, нам на хрен не нужно…
Если мы жили в эпоху Большого эксперимента, то являлись очевидцами его первых положительных результатов. В принципе, так и есть – социальная утопия предполагает, что люди могут изменить собственное общество. Людям просто надоело воевать…
Во встречном направлении двигалась целая колонна. Несколько «подержанных» грузовиков переползали выбоины на дороге. Когда дистанция между нами сократилась до ста метров, головной грузовик остановился. На подножку выбрался бородач в конской попоне с дыркой для головы (кажется, пончо) и смешной брезентовой панамке, призывно поднял руку с зажатым в ней двуствольным обрезом. Пришлось ударить по тормозам.
– Всегда готовы? – бросил я через плечо. – Если что не так, сворачиваем в водосток, хрен они нас догонят.
В кузове «флагмана», за кабиной, что-то зашевелилось, и объявился новый персонаж. Он наводил на нас заправленную гранатой «Муху»!
– Вот досада… – заволновалась Виола. – Давай-ка резво заднюю… – И положила руку на рычаг передачи.
– Подожди. – Я накрыл ее прохладную руку своей. Она дернулась, но не стала ее убирать. – Попасть в нас с такого расстояния можно только по случайности. Это любитель – обрати внимание, как целится. Сделает выстрел, и граната рванет у него под колесами.
– Так что, будем ждать, пока пальнет, а там посмотрим? – продолжала она нервничать.
– Подожди, – повторил я и высунулся из машины. – Чего надо?!
– Уберите машину в сторону и пропустите нашу колонну! – громовым голосом пророкотал мужик в панамке.
– Мы не бандиты! – крикнул я.
– Рады за вас, – отозвался оппонент. – Уберите машину в сторону и пропустите нашу колонну! В противном случае мы будем стрелять.
– Знаешь, Михаил Андреевич, мне кажется, не самый подходящий момент для выяснения, у кого из нас яйца круче, – неуверенно предположил коротышка. – Круче, конечно, у нас, но надоело уже их всем показывать. Мы гости в этой долине, нас никто не звал…
Какая глубокая жизненная мудрость… Я развернул машину, без усилий переправился через канаву и встал подальше – метрах в ста. Колонна медленно тронулась. Они тащились мимо нас, запыленные, ржавеющие, требующие капитального ремонта (или почетной старости на кладбище автомобилей), груженные какими-то баками, цистернами. В кузовах головной и замыкающих машин стояли крепкие мужики с автоматами на изготовку. Они не пытались нас напугать, но было видно, что стрелять им не в диковинку. Мы высыпали на подножку, провожали их взглядами.
– Эй, мужики, вы откуда и куда? – крикнул я.
– Из Урчулыма! – крикнул кто-то не очень суровый. – В Закусино направляемся – на рынок! А тебе не один ли хрен?
– Да мне вообще по барабану, – отозвался я. – Счастливо доехать!
– И вам того же!
Похоже, между деревнями налаживался натуральный обмен. Наличие вооруженной охраны в «караване» означало, что до идиллии пока далеко, однако увиденное заставляло задуматься и по-новому взглянуть на события годичной давности. В отдельных «регионах» урочища жизнь начинала меняться. Мы пропустили «купцов» из Урчулыма и поехали дальше. Через версту мы пропустили еще один торговый обоз – теперь уже в Закусино ехали мужики из Мухача (похоже, неведомое Закусино превращалось в центр мироздания) с грузом прошлогодней картошки и «кубиком» бензина.
Проплывали населенные пункты. В Теплой долине тоже хватало разрушенных домов. На окраине одного из сел наше внимание привлекли странные звуки – стучали молотки и скрипели ручные пилы. Мужики восстанавливали крупный дом, живописно окруженный руинами. Накачанные парни поднимали на лебедке конструкции кровли, устанавливали в пазах. На коньке крыши восседал оголенный по пояс подросток и самозабвенно колотил молотком. У выносной деревенской печи возились простоволосые женщины. Вид у «строителей» был, в принципе, грозный. Из оконной рамы торчал начищенный массивный ствол «исторического» пулемета «Льюис» 1913 года (потрясающий раритет, с ними бегала личная охрана батьки Махно, их так и прозвали – «люйсисты»); перед домом елочкой были составлены автоматы, а во дворе, заваленном строительным хламом, стояла настоящая тачанка, запряженная тройкой откормленных лошадей! Из недостроенного «пентхауза» высовывался бдительный лик часового – он с интересом разглядывал нашу притормозившую машину.
А примерно через полверсты на обочине вырос щит, на котором было что-то написано. Рекламная конструкция?.. Мы остановились, прочли неровно выведенную краской надпись и недоуменно переглянулись. «500 метров. Салун «У Дикого Кабана»! Вкусно и дешево! Заходите, не пожалеете!» А ниже приписали: «У нас безопасно».
Обсуждать увиденное смысла не было. Стоило проехать пятьсот метров и все увидеть собственными глазами. Мы проехали и встали. Придорожное заведение, разместившееся метрах в пятидесяти от дороги, напоминало американский форт девятнадцатого века. Сложенное из толстых, пропитанных огнеупорной
