все еще любит нас…
Сэм сидела у меня на коленях, а я тихонько покачивала ее. Слезы бежали у нас по щекам, ее маленькие пальчики обнимали меня за шею, цеплялись за единственное близкое ей существо. Я качала ее, качала, и вдруг руки Сэм разжались. Заглянув дочке в лицо, я увидела, что она уснула. Моей крошечной дикой индианке, на прошлой неделе сунувшей в руку Криса Мэтьюза трех червяков, отныне придется жить с мыслью о том, что он ушел… Я сидела и смотрела на нее, пока в комнате не стемнело, а потом уложила девочку на диван. На ее лице еще не высохли слезы.
Я встала, посмотрела в окно, тяжело вздохнула и пошла искать Тома и Пег. Они все еще сидели на кухне, и глаза у обоих были красные. Пег сконфуженно посмотрела на меня и спросила:
– Не хочешь выпить?
– Это вряд ли поможет.
– Где она?
– Уснула на диване. Не стану будить ее к обеду. За эти дни ей тоже здорово досталось. Пусть отоспится.
– Хотите, я отнесу ее в кровать?
– Спасибо, Том, это хорошая мысль. Пожалуй, и я лягу. Мне это тоже не помешает…
Я с трудом поднималась по лестнице. Том шел впереди с Сэм на руках, поникшей, словно тряпичная кукла, а замыкала шествие Пег. Хотелось попросить ее подтолкнуть меня в спину – до лестничной площадки было так далеко…
Я не раздеваясь упала на кровать, и Пег пришла, чтобы помочь мне снять серое платье.
– Не могу пошевелиться, Пег.
– Знаю. Только сними платье, а потом лежи сколько влезет.
Я кряхтя стащила с себя платье и рухнула в постель. Пока Пег задергивала шторы и выключала свет, сон сморил меня так же внезапно и так же быстро, как и Сэм.
Я почувствовала удар штыка. Кто-то пытался убить меня, молотил кулаками, мне раздирали спину, вспарывали живот, вытягивали жилы… О боже, спаси меня, кто-нибудь, помогите, пожалуйста…
Хотелось проснуться, вырваться из кошмара, спрятаться от боли. Я очнулась слабая, измученная и попыталась взглянуть належавшие рядом часы. Но стоило поднять голову, как меня скрутила та же боль. Она вцепилась мне в спину и пронзила насквозь, до самого живота, словно чья-то рука вырывала из меня внутренности. Я закричала, и в комнату тут же вошла Пег. Когда боль отступила, я с трудом перевела дух.
– Джилл, что с тобой? Я слышала… О боже, тебе плохо?
– Уже легче. – Я попробовала сесть, и боль снова распорола меня, заставив схватиться за простыню и закорчиться как червяк.
– Не двигайся. Я позвоню доктору. Как его фамилия?
– Морз. Номер телефона в книжке на кухне. Скажи ему… Я думаю, у меня схватки… Скажи ему… – Тут боль вернулась снова. Я лежала на кровати, пытаясь справиться с приступами и не удариться в панику, и ждала возвращения Пег.
– Он велел сию же минуту везти тебя в больницу. Сможешь дойти до машины?
Я попыталась подняться, но не смогла даже сесть, только перекатилась ближе к краю кровати. На простыне расплывалось кровавое пятно.
– Боже мой… О господи, Пег…
– Успокойся, Джилл. Я позвонила Тому, он побудет с Сэм, а заодно поможет тебе спуститься.
Я откинулась на спину. Боль не давала раскрыть рта. Пег то куда-то исчезала, то появлялась снова, а боль пронизывала меня, выворачивала наизнанку, поднимала и швыряла на острые скалы. Я хотела взять Пег за руку, но не могла пошевелиться. А затем в дверях появился Том Барди. Он подошел ко мне, поднял вместе с одеялом и понес вниз, к машине Криса. Я заметила, что Том и Пег обменялись взглядами, и, должно быть, потеряла сознание, потому что, когда я вновь открыла глаза, надо мной горели тысячи огней, стоял невообразимый шум, суетились какие-то люди, звякал металл, и я чувствовала, что сплю и в то же время куда-то лечу, поднимаюсь над лампами, над людьми и парю между мирами. Я немного полетала, а затем… о господи… О боже мой… Они снова рвут меня на части… убивают меня… О боже… Крис… Пег… пожалуйста, остановите их… Я не могу этого вынести, не могу, не могу… Я не могу… И все рухнуло куда-то в темноту.
Я очнулась в незнакомой комнате, почувствовав, что меня вот-вот вырвет. Оглянувшись, я увидела Пег, а затем все померкло. Творилось что-то странное. Пег то возникала, то растворялась во мраке. Кто-то лежал в постели, утыканный капельницами, обвитый трубками… Я ясно видела эту женщину, однако не могла вспомнить, кто она такая. Надо бы спросить, но я не могла. Я слишком устала… слишком устала…
О господи, как все болит внутри…
– Пег… Что случилось? – Я повернулась к ней… Мой живот… Он плоский… Малыш… – Пег… Пег… Мой ребенок… – Но я уже знала. Я знала, что случилось. Младенец умер.
– Лежи, лежи, Джиллиан. Ты долго была без сознания.
– Это неважно. – Рыдания душили меня, делая боль невыносимой.
Потом я спросила, сколько времени.
– Два часа.
– Дня?.. Боже мой…
– Ага, Джилл… Знаешь, сегодня вторник…
