Элис не хотелось думать об этом сейчас, и она стала расспрашивать Пэм о школе парикмахеров, о Гевине и прочем. Так они проговорили еще час, потом Памела поднялась с намерением собрать свою команду и вернуться домой, но прошло еще минут сорок, прежде чем они ушли. Элис проводила их до дверей и вернулась в кухню, где ее поджидал Джонни.
— Она очень хорошо выглядит, правда, мам? — спросил он, глядя в окно на отъезжающую машину Адамсов, и Элис кивнула. Ей не нужно было объяснять, кто это — «она».
— Она говорит, что ей нравится Баз, и я очень за нее рад, — добавил Джонни, но Элис понимала, что подобные слова дались ему нелегко. Перестать думать о Бекки, «отпустить» ее раз и навсегда было, пожалуй, самой трудной задачей, с которой он сталкивался в своей жизни. Но он не мог не понимать, что не может больше ничего дать Бекки и что она не должна и не может жить только воспоминаниями. Она даже не могла увидеть его, поговорить с ним, и Джонни оставалось только одно: пожелать ей счастья в ее дальнейшей земной жизни.
— Я знаю, ей тоже тебя не хватает, — сказала Элис. — И ей так лее тяжело, как и тебе. — Ей хотелось добавить — и она была уверена в этом, — что со временем им обоим станет легче, но она промолчала. Почему-то Элис казалось, что сейчас не самый подходящий момент для таких слов.
— Пойду попробую разбудить папу, — сказала она вместо этого.
— А я навещу Бобби, — сказал он и направился к двери, но вдруг, словно вспомнив что-то важное, обернулся к матери. — У Шарли завтра ответственный матч, — сказал он. — Она выступает за сборную школы. Ты пойдешь к ней на игру?
— Я думаю — мы все пойдем, — ответила Элис и потянулась к выключателю, чтобы погасить свет.
— И папа? — Джонни улыбнулся. Он казался очень довольным, но матери пришлось его разочаровать.
— Нет, он не сможет. Завтра он занят на работе, — сказала она невозмутимо.
— На следующий день после праздника?.. — Джонни хмыкнул. — Даже если у него остались какие-то дела, он мог бы отложить их на послезавтра и пойти, если бы, конечно, захотел, — закончил он мрачно. Джонни не мог простить отцу его пренебрежения к спортивным успехам сестры. Джим, конечно, признавал права женщин и совершенно искренне считал, что они могут быть отличными врачами, учителями и даже полицейскими, и только женского спорта для него не существовало. «Женщины, а тем более девочки, просто не могут быть настоящими спортсменами», — утверждал он безапелляционно, не желая видеть того, что происходило буквально у него под носом, в его собственном доме. Шарли с ее высоким ростом, отличными физическими данными и неуемным желанием тренироваться была весьма перспективной спортсменкой. Больше того, она была по-настоящему талантлива и к четырнадцати годам уже превзошла Джонни, который считался звездой школьной бейсбольной и футбольной команд.
— Хорошо, я попрошу его, — пообещала Элис, больше желая успокоить Джонни, чем в действительности надеясь на какой-то результат. Она была уверена, что Джим никуда не пойдет, поэтому вздохнула с некоторым облегчением, когда Джонни ушел наверх к брату. Выключив в кухне свет, Элис вошла в гостиную и потрясла спящего мужа за плечо. Тот что-то буркнул под нос и, наконец, открыл глаза.
— Который час? — хрипло спросил Джим и поискал глазами часы. Он не сразу понял, вечер сейчас или утро.
— Уже половина одиннадцатого, — сказала Элис. — Иди спать.
Джим кивнул и с трудом поднялся с дивана, лестницу он одолел с большим трудом. Элис шла следом, чтобы поддержать мужа, если он вдруг покачнется, и чувствовала, как сжимается ее сердце от жалости и стыда. К счастью, обошлось без происшествий. Она благополучно довела Джима до их спальни и, убедившись, что он отправился в душ, вышла, чтобы заглянуть к Бобби и пожелать ему спокойной ночи.
Ее младший сын уже лежал в кровати; Джонни прилег рядом поверх одеяла и читал вслух какую-то сказку. Их головы покоились на подушке совсем рядом. Увидев мать, братья одарили ее одинаковыми улыбками. По крайней мере, для них, подумала Элис, праздник прошел неплохо.
— Спокойной ночи вам обоим, — шепотом сказала она, делая несколько шагов вперед и наклоняясь над кроватью. — Я люблю вас, — добавила она, целуя сыновей. — Джонни, ты старший — проследи, чтобы Бобби заснул не слишком поздно.
Джонни ухмыльнулся в ответ, а Бобби еще крепче прижался к старшему брату. Лицо у него при этом было таким счастливым, что Элис не решилась повторить свое указание более строгим тоном. Вместо этого она отступила в коридор и, плотно прикрыв за собой дверь, заглянула в спальню Шарлотты, которая находилась напротив.
Шарли лежала на кровати одетой и хмуро смотрела в потолок.
— Что с тобой, милая? — обеспокоенно спросила Элис. — Что-то случилось?
Она, впрочем, задала этот вопрос чисто машинально. По всему было видно, что девочка чем-то сильно расстроена.
— Со мной все в порядке. Более или менее, — ответила она и добавила после небольшой паузы: — Просто мне неприятно, что Бекки так расхваливает своего нового ухажера. Похоже, он ей действительно нравится, но… — Она не договорила, но Элис поняла, что хотела сказать дочь. Ей было обидно за брата — ведь Бекки и Джонни так любили друг друга! И вот, пожалуйста, теперь она только и говорит об этом Базе.
— А мне кажется — очень хорошо, что у Бекки появился поклонник, — возразила Элис, нисколько не кривя душой. — Не может же она до старости оплакивать нашего Джонни — это было бы неправильно. Кроме того, мама Бекки говорит, что он прекрасно воспитанный молодой человек и хорошо к ней относится. Джонни это бы понравилось… — Она немного помолчала. — Ты мне вот что скажи, Шарли, у тебя ведь завтра игра, да? Ты готова?
Шарлотта кивнула, но чисто механически, без обычного воодушевления.
— Я-то готова, — проговорила она и, повернув голову, взглянула на мать в упор. — Папа, конечно, опять не придет? На матчи Джонни он ходил — просто ни одного не пропускал, а на мои… — Она не обвиняла отца, это была просто констатация факта, но Элис вдруг стало не по себе. Шарли имела все основания обижаться. Это было как минимум несправедливо, а как максимум…
— Ты-то хоть придешь?
— Обязательно! — пообещала Элис, целуя Шарлотту. — И Бобби возьму с собой. Пусть посмотрит, какая у него замечательная сестра!
Но Шарли, казалось, не прореагировала на ее слова. В ответ девочка равнодушно кивнула иотвернулась к стене. Как бы сильно ни любила она мать, внимание и доброе слово отца значили для нее куда больше. Ах, если бы только он хоть раз пришел к ней на игру! Тогда бы Шарлотта была самым счастливым человеком на свете. Но и она, и Элис знали, что Джим никуда не пойдет. Не пойдет только потому, что Шарли — не Джонни.
Этим вечером Элис не стала заговаривать с мужем о дочери и ее проблемах. Это было бы бессмысленно, к тому же Джим все равно уже спал тяжелым сном человека, который слишком плотно поужинал и чересчур много выпил. Но утром, за завтраком, она все же попросила его сходить на матч.
— Ни к чему это, — решительно возразил Джим, разом отметая все ее аргументы. — Эти девичьи игры меня не интересуют. Я тебе уже сто раз говорил!
И он налил себе вторую чашку кофе.
— Но ведь ты не пропускал ни одного матча с участием Джонни, — возразила Элис, чувствуя, как внутри ее растет раздражение, вызванное его непонятным упрямством.
— Это совсем другое дело.
— Почему? Потому что он — мальчик?
— Джонни был прирожденным спортсменом. Способным. Талантливым. А Шарли…
Джим поморщился, не считая нужным продолжать.
— Но Шарли тоже талантлива. И она играет в баскетбол лучше, чем Джонни. Он сам всегда это говорил.
— Ты же знаешь нашего Джонни… Он просто пытался подбодрить сестру. На самом деле он так не думал.
