игра еще не кончена. Ей не найти девчонку, зато она сумеет найти владельца монеты опоннов, убить его и забрать монету. Пусть Шуты заплатят за вмешательства в дела империи. Как — не ее дело. Об этом позаботятся императрица и Тайскренн.
Адъюнктесса заставила себя сосредоточиться. Возможно, это будет ее последним делом, но она доведет его до конца. Погибнуть, потерпев неудачу, — Лорна запретила себе даже думать об этом. Она вернулась на улицу. Фонари еще не успели зажечь. Тем лучше. Откуда-то с востока донеслись отдаленные раскаты грома. Однако воздух был сух и пока ничто не предвещало грозы.
Лорна подтянула пояс, на котором висел меч.
— Миссия адъюнктессы вступает в завершающую стадию, — произнесла она.
Вскоре она растворилась в праздничной толпе.
Крюпп встал из-за стола и попытался застегнуть последнюю пуговицу на жилетке. Пуговица застегиваться не желала. Крюпп горестно вздохнул и больше не стал мучить свой внушительный живот. Главное, он вычистил сюртук. Он поправил манжеты новой рубашки и неторопливо покинул заметно опустевший зал «Феникса».
Крюпп просидел в таверне не менее часа. Внешне казалось, что он просто коротает время, позевывая и думая о разных пустяках. Однако природный дар Крюппа уже складывал у него в голове целостную картину событий, и она всерьез тревожила толстого коротышку. Хуже всего, что Миза с Ирильтой не укараулили Крокуса и девчонку. Где юному оболтусу знать, что боги не церемонятся со своими избранниками, жизнь которых нередко оканчивается вместе с игрой? Монету опоннов можно удачно разыграть лишь однажды. Без конца ставить ее на кон — занятие опасное. Сейчас Крокусу, как никогда, нужна была удача, а она, похоже, от него отвернулась, и это могло стоить ему жизни.
— Нет, нет, — бормотал Крюпп. — Крюпп не может такого позволить.
Однако картина успеха ускользала от него. Толстяк был уверен: он устранил все мыслимые опасности, грозящие Крокусу. Правильнее сказать, кто-то очень умело оберегал парня (так подсказывал Крюппу его мысленный расклад). Этот таинственный кто-то, однако, не являлся ни самим Крюппом, ни кем-либо из его многочисленных помощников. Что ж, остается лишь поверить в честность намерений неведомого покровителя.
Он снова вспомнил о Круголоме. Турбан Орр устроил настоящую охоту на этого человека, но все было напрасно. Угорь умел защищать своих верных помощников. Круголом хорошо поработал на Угря. Пора отдохнуть. К тому же дальше оставаться в Даруджистане Круголому было нельзя. Вечером, на празднестве у госпожи Симталь, Крюпп собирался передать ему добрую весть. Столькими годами безупречной службы Круголом заслужил право на спокойную жизнь.
Картина, сложившаяся в мозгу Крюппа, показывала ему и нечто очевидное: его раскусили. Заклинание, наложенное на Муриллио, скоро потеряет силу. Впрочем, во всех этих чарах больше нет нужды. Сегодня Крюппу требовалась полная, неограниченная свобода. А там — будь что будет, включая и его встречу с Баруком.
Узор доходил до событий вечера и обрывался. Впереди была пугающая пустота. Значит, события достигли поворотного момента, и поворот это осуществится на празднестве у госпожи Симталь.
Размышляя таким образом, Крюпп добрался до Жемчужного квартала. Сойдя с пандуса, он благодушно улыбнулся одинокому караульному, маявшемуся в своей будке. Тот хмуро оглядел толстяка, однако ничего не сказал, и Крюпп отправился дальше. Празднество начиналось через полчаса, однако он решил явиться заблаговременно. При мысли о свежевыпеченных, еще не успевших остыть пирожных с восхитительной начинкой рот Крюппа обильно заливала слюна. Он достал свою маску и улыбнулся. Из всех, кто здесь соберется, пожалуй, только алхимик Барук сумеет по достоинству оценить ее тонкую иронию. Крюпп держал в руках розовощекое личико невинного младенца. Потом он вздохнул. Только одно пирожное. Всего одно, чтобы перебить подступающий голод. Разве Крюпп — жадный обжора?
Ответом ему было урчание собственного желудка.
Крокус всматривался в стремительно темнеющее небо. С востока на город двигалась гроза. Над холмами вспыхивали молнии. Пока еще гроза была достаточно далеко, но с каждым разом вспышки становились ярче. Крокуса удивил гром. Вместо привычных басовых раскатов из-за холмов долетал совсем другой звук. Грозовые облака почему-то были не темно-лиловыми, а ярко-охристыми. Они тоже двигались к Даруджистану.
— Когда мы отсюда уйдем? — спросила Апсалара.
— Сейчас. Уже достаточно стемнело.
— А если Шалисса опять тебя предаст? Ты что-нибудь придумал? — допытывалась Апсалара.
В сумерках он едва видел лицо девчонки и не мог понять, решила ли она над ним поиздеваться, или ее это действительно заботит.
— Не предаст, — ответил Крокус, стараясь говорить спокойно и убедительно. — Можешь мне верить.
— Я тебе верю, — ответила Апсалара.
Крокус вздрогнул. Клобук накрой эту девчонку, ну почему у нее все так легко и просто? Он сам не слишком верил в то, что сейчас говорил. Он ведь почти не знал Шалиссу. Они и виделись всего только раз, и разговор тогда у них получился странный. А если Шалисса и впрямь позовет стражу? Нужно сделать так, чтобы с Апсаларой ничего не случилось. Он схватил девчонку за руку.
— Слушай, — нарочито жестким и суровым голосом начал Крокус. — Если со мной что-то случится, беги в таверну «Феникс». Поняла? Разыщешь там Мизу, Ирильту или моих друзей Крюппа и Муриллио и все им расскажешь.
— Да, Крокус.
— Надеюсь, ты запомнила, — сказал он, выпуская ее руку. — Жаль, фонаря у нас нет. Не сверзиться бы со ступенек.
Крокус осторожно шагнул в темноту, выставив вперед руку. Апсалара взяла его за другую руку.
— Я вижу в темноте и помогу тебе спуститься. Ты только держись за мою руку.
Крокус не имел ничего против ее руки, но мозоли… Мозоли на маленькой, почти детской руке. Крокус знал, откуда они, и ему становилось не по себе. Но он не умел видеть в темноте и потому послушно пошел вслед за Апсаларой, сжимая ее руку.
Капитан караульных, ведавших охраной особняка госпожи Симталь, придирчиво разглядывал Бурдюка и его взвод.
— А я-то думал, вы все баргасты, — разочарованно произнес он.
Он остановился перед Ходунком и ткнул тому пальцем в грудь.
— Слушай, Ниганга, ты же мне говорил, что у вас все такие, как ты.
Из плотно сжатых губ Ходунка послышалось угрожающее рычание. Капитан попятился и схватился за рукоятку своего короткого меча.
— Если бы мы все были баргасты, — начал Бурдюк. Вытянутое, напоминающее собачью морду лицо капитана повернулось к нему.
— Так вот, если бы мы все были баргасты, мы бы предпочли славно повеселиться в этот вечер, а не торчать на посту, — с натянутой улыбкой сказал сержант.
Он взглянул на Ходунка. Ну и имечко себе придумал!
— Кстати, капитан, Ниганга — мой первый помощник. А теперь давайте о деле. Где вы нас расставите?
— За фонтаном, — ответил капитан. — Будете стоять спиной к саду. Сад у нас подзапущен, в нем и заблудиться недолго. А нам совсем ни к чему, если кто-то из гостей заблудится. Вот вы и будете смотреть, чтобы никто далеко от дома не уходил. Если кого увидите, вежливо так заворачивайте назад. Понятно? Вежливо — значит вежливо, без разных там солдатских словечек. Кто из гостей к вам обратится — салютовать, а потом уже отвечать. Это тоже понятно? Если где какой спор заметите, сами не вмешивайтесь, зовите меня. Да, забыл представиться: капитан Стиллис. Я буду делать обходы, но вам любой караульный скажет, где меня найти.
— Все понятно, господин капитан.
Бурдюк оглядел свой взвод. За спиной Ходунка топтались Скрипач с Ежом, оба похожие на мальчишек, задумавших пошалить. Быстрый Бен и Колотун о чем-то переговаривались. Похоже, взводного
