картина почему-то сильно взбудоражила Лорну, пробудив воспоминания из прежних жизней. Оное Тулан застыл в ожидании. Когда она поравнялась с ним, воин двинулся рядом с лошадью.
Лорна уперлась коленями в лошадиные бока и туго натянула поводья, успокаивая испуганное животное.
— Неужели ты все воспринимаешь дословно? — спросила она.
Древний воин задумался, затем кивнул.
— От моей прежней жизни осталось только имя, которым ты меня называешь. Все, что когда-то было со мною, умерло в прошлом. Жизнь начинается заново, и в ней у меня должно появиться новое имя.
— Почему ты решил сопровождать меня? — спросила адъюнктесса.
— На всем пространстве, что лежит к северу и западу от Семиградия, я один из клана пережил Двадцать восьмую Джагатскую войну.
— А я думала, этих войн было двадцать семь, — удивилась Лорна и тихо добавила: — Когда после завоевания Семиградия ваши легионы ушли от нас на равнины…
— Наши гадающие на костях узнали, что часть джагатов уцелела. Предводитель логросских тлан- имасов вознамерился их уничтожить. И мы их уничтожили.
— Теперь понятно, почему далеко не все ваши вернулись назад, — сказала Лорна. — Вы же могли известить императрицу, сообщить ей, куда и зачем направляетесь. Она терялась в догадках: самая сильная часть ее армии вдруг исчезает и неизвестно, когда вернется.
— Гадающие на костях не обещали нам, что вернутся все, — спокойно ответил Оное Тулан.
Адъюнктесса молча поглядела на древнего воина.
— На той войне погиб Киг Авен — предводитель нашего клана. Погибли все мои соплеменники. Я остался один и утратил всякую связь с логросами. У Кига Авена был гадающий на костях по имени Килава Онасс. Он исчез задолго до того, как император пробудил нас.
Слова Оноса Тулана подстегнули мысли Лорны. В Малазанской империи тлан-имасов называли воинством молчаливых. Ее спутника соплеменники сочли бы излишне разговорчивым, если не болтливым. Наверное, его красноречие каким-то образом было связано с утратой клановой связанности. Обычно все переговоры с людьми вел тлан-имасскнй командир Логрос. Что же касается
Общаясь с Оносом Туланом, Лорна узнала о тлан-имасах больше, чем сумела прочесть в «Имперских анналах» — официальных хрониках Малазанской империи. Император, конечно же, знал несравненно больше, но доверять подобные знания пергаменту было не в его правилах. Имперские ученые годами спорили насчет пробуждения тлан-имасов, считая это ничем не подкрепленной гипотезой. Вот бы удивились они! Интересно, сколько еще тайн она сумеет узнать из попутных разговоров с тлан-имасом?
— Скажи, Тул, — (ей почему-то понравилось называть его так), — а ты сам видел императора Келланведа?
— Я пробудился раньше Галада Кетана и позже Онака Шендока, а потому вместе со всеми тлан- имасами преклонял колени перед императором, когда он восседал на первом троне.
— Император тогда был один? — спросила Лорна.
— Нет. Рядом с ним находился человек, которого звали Танцор.
Танцор был убит вместе с Келланведом. Вспомнив об этом, Лорна с раздражением бросила тлан- имасу:
— Ну и где теперь первый трон? Кто помнит о нем?
Оное Тулан ответил не сразу.
— После гибели императора логросские тлан-имасы объединили свой разум. До Рассеяния такое случалось редко. Все, что знал каждый, стало достоянием остальных. Не знаю, адъюнктесса, нравится ли тебе такой ответ. Но память об императоре и о тех временах объединяет логросских тлан-имасов, да и кроносских тоже.
— А это кто такие?
— Они скоро появятся, — ответил Оное Тулан.
У адъюнктессы вспотел лоб. Когда легионы логросских тлан-имасов впервые выступили на стороне малазанцев, их было девятнадцать тысяч. Сейчас их осталось не более четырнадцати; жизни остальных унесла последняя война с джагатами. Неужели теперь из глубин сна восстанут еще девятнадцать тысяч? Так что же натворил император своей магией?
Лорне очень не хотелось задавать этот вопрос тлан-имасу, но она все-таки спросила:
— Тул, а что собой знаменует появление кроносских тлан-имасов?
— Приближается год трехсотого тысячелетия, — ответил древний воин.
— И что будет?
— Рассеяние тлан-имасов подходит к концу.
Высокие ветры несли Старуху над Ривийской равниной (она и в самом деле была самой старой из всех Больших Воронов). С каждым часом ее полета зеленая полоска, змеившаяся на севере, делалась все крупнее. У Старухи устали крылья, однако дыхание небес было сильным и помогало ей. Ничто не могло поколебать уверенность древней птицы, что в мире грядут перемены. Эта мысль придавала ей бодрости.
Если готовилось ужасающее противостояние великих сил, оно уже начиналось. Здесь, в этих местах. Боги спускались на землю, дабы вести свои битвы. Бесплотные духи обретали плоть и кровь, и котел магических сил был близок к закипанию. Никогда еще Старуха не ощущала такой полноты жизни.
Грядущие события добавили Старухе хлопот. Вот и сейчас она летела, откликнувшись на призыв, который не смела оставить без внимания. Аномандер Рейк был не только ее повелителем, и нынешний полет старухи являлся важным звеном в цепи его приготовлений. Что же касалось собственных честолюбивых устремлений Старухи, их она предпочитала держать при себе. В данный момент ее силой были знания. Старуха хранила много тайн, но, пожалуй, самая удивительная и волнующая была связана с Каладаном Брудом, наполовину человеком, наполовину тистеандием. Старуха предвкушала встречу с ним, и мысли об этом прогоняли ее усталость.
Она летела, и с каждым взмахом крыльев Чернопсовый лес становился все ближе.
ГЛАВА 10
И сказал Каллор: «Я ходил по этой земле, когда тлан-имасы были еще малыми детьми. Я был полководцем стотысячной армии. Огонь моего гнева воспламенял целые континенты. Я правил единолично, не желая делить власть нигде и ни с кем. Способен ли ты понять смысл сказанного мною?» «Я способен понять лишь одно, — отвечал Каладан Бруд. — Ты никогда не умел учиться у жизни».
Постоялый двор «Вимкарос» находился в Молочном квартале Крепыша, сразу за Эльтросанской площадью. Это все, что знал о нем Тук, однако вестовой даже отдаленно не представлял, кто из знакомых ему людей мог бы там остановиться. Между тем в переданной записке его настоятельно просили прийти именно туда, не в другое заведение.
Тук не без опаски подходил к пышному и безвкусно построенному зданию. Вроде ничего подозрительного. Площадь, как обычно, была заполнена лотками торговцев и снующими горожанами.
